У всех в жизни бывают неурядицы, маленькие и большие проблемы, а также маленькие и большие трагедии. Каждую из неприятных ситуаций порождают люди, порой даже не желая её. И очень часто виновным в неприятностях может быть совершенно чужой человек, не тот, что стал жертвой. Причём чисто случайно, просто так принято, так положено, так заведено…
Как-то раз, решив сделать себе запасные очки, я отправился в оптику. Расчёт прост, прихожу, называю номер стёкол, выбираю оправу и через пару часов получаю заказ.
Вроде бы всё просто, но не тут то было. Первый срыв намеченной программы происходит в оптике. Там наотрез отказались выполнять заказ, так как у меня нет рецепта.
Что ж, их можно понять, они правы - вдруг я забыл точные данные стёкол. К тому же моё зрение могло измениться и необязательно в худшую сторону. К величайшему сожалению рецепт я потерял и появилась необходимость получить новый.
В поликлинике предприятия, где я работаю, должность окулиста почему-то упразднили и пришлось идти в районную.
Времени свободного достаточно и я отправился…
Первой в здании больницы меня встретила огромная очередь возле регистратуры. В ней, чихая, кашляя, издавая "охи" и стоны, стоит громадное количество людей. Их понурые лица говорят о том, что им уже сто раз наосточертело дожидаться момента, когда можно будет получить в окошке заветный талон, дающий возможность встать в другую очередь возле кабинета врача.
Терпеливо дожидаюсь своей и обращаюсь к белокурой, молодящейся особе, которая стоит по ту сторону барьера. Она грозно и сердито смотрит в мою сторону.
-Девушка! Мне нужен талон к окулисту.
-Зачем?
"Странный вопрос?" - Удивляюсь в душе и отвечаю:
-Выписать рецепт на очки.
Вроде бы всё сказано понятно, по-русски, но, не взирая на это, получаю первую встряску:
- Флюорограмму проходили?
- Проходил.
- Покажите.
- Но у меня здесь нет талона. Он у меня дома. И потом, зачем мне флюорограмма? Я же к окулисту иду.
Особа сердито тряхнула крашеными локонами и ещё грозней посмотрела в мою сторону:
- Идите за талоном.
- Девушка, - пробую объяснить, - я не лечиться пришёл! Мне всего лишь нужен рецепт на очки!
- Идите, гражданин, не задерживайте. - По ментовски отрезает она и к окошку стал протискиваться следующий страждущий.
-Подождите. - Прошу его, так как знаю, что если придётся идти домой, то потеряю уйму времени и, само собой, очередь.
Путаюсь уговорить, но регистраторша непреклонна и меня оттесняют.
Делать нечего и я, проклиная всё на свете, вспоминая недобрым словом законы больницы и упрямую девицу, решив всё-таки довести дело до конца, бегу домой.
Вскоре, вновь пробившись к окошку, протягиваю талон флюрограммы.
Регистраторша, даже не взглянув на него, берёт "полис" и, надо отдать её должное, быстро находит карточку. Что-то написав в ней, направляет в следующий кабинет.
"Смотровой" читаю, подойдя к распахнутой двери.
Там тоже очередь. Стойко отстаиваю и, войдя за ширму, получаю следующую встряску:
-Раздевайтесь! - Приказывает женщина-медик солидных размеров, даже не поинтересовавшись зачем я сюда пришёл.
-Зачем?! - Удивляюсь я.
-Давление померяем.
Не спорю, давление так давление. Но на этом дело не заканчивается.
-Снимайте штаны! - Следует следующий приказ.
-Зачем?! - Уже не удивляюсь, поражаюсь. - Девушка! Мне нужен всего лишь рецепт на очки!
Она своё:
-А я, говорю, снимайте!
Меня начинает разбирать злость.
-Послушайте! - Говорю повысив голос. - У меня глаза находятся на лице! А там у меня глаз нет! Вы можете это понять?!
За ширмой, в очереди, слышится женский смех смех, а врач, услышав мои слова, несколько секунд вникает в суть. Наконец, сообразив, что я имею в виду, задаёт резонный вопрос:
-Вы что, отказываетесь?
-Отказываюсь!
-А вдруг у вас есть какая венерическая болезнь?
-Если бы я болел, то давно бы уже прибежал, понятно?
Начинает стращать:
-Я запишу вам в карточку, что вы отказались от осмотра.
-Пишите! - Продолжаю злиться на тугодумку. - Хоть сто порций! Только дайте мне возможность получить рецепт!
Она быстрым, неразборчивым почерком что-то черкает в карточке и я, наконец, выбираюсь из кабинета.
Молодая, симпатичная девушка, стоявшая следом за мной в очереди, весело смотрит в мою сторону. Ей смешно, а мне уже, почему-то, не до смеха.
Вновь очередь в регистратуру.
Моё лицо, наверное, сейчас выглядит так же, как у людей, которых я видел в начале рецептной эпопеи. Они тогда были измучены, а я ещё в прекрасном настроении.
Впереди кто-то, как я часа полтора назад, пытается что-то доказать регистраторше. Тот человек более агрессивен, чем я, и от окошка слышится нарастающий скандал. Обе стороны непреклонны, но я заранее знаю, что торжествовать победу в схватке будет регистраторша. У неё власть, у неё приказ и у неё в руках, хоть и глупый, но закон. Она просто не выдаст скандалисту карточку и тот, несколько раз в сердцах оскорбив её, уйдёт восвояси.
Получаю талон к врачу.
Произошло это просто, даже очень. Регистраторша, даже не взглянув на вновь появившуюся в карточке запись, по всей видимости уже основательно уставшая от таких, как я, сердитым движением кидает талон.
Всё! Путь к последнему барьеру открыт! И я устало и тяжело поднимаюсь на нужный этаж.
Возле кабинета толпа…
Несколько минут пытаюсь обнаружить последнего. Вскоре выясняется, что он, заняв очередь, куда-то отошёл и попросил впереди стоявшего сообщить об этом вновь прибывшего.
Я ещё не знаю, что попадаю в очередную историю и заняв очередь стою, жду.
Мимо снуют люди в белых халатах, которые проводят в кабинет людей без халатов. Возможно это родственники, возможно друзья, может быть больные из стационара - на них не написано, но то, что они попадают в кабинет минуя очередь сильно раздражает. Очередь справедливо ворчит, но ворчит тихим, злобным ворчанием. Никто не решается в слух выразить своё недовольство.
В конце концов, при очередном транзите "безбилетника", одна из женщин не выдерживает, но получает такой отпор, что больше никому не хочется добиваться справедливости. Хорошо хоть очередь двигается быстро.
Добираюсь до цели и тут выясняется, что за впереди стоявшим человеком заняло очередь сразу трое. У очереди "выросло" три хвоста.
Разразился новый скандал и, пока ругающиеся разбирались кому первому заходить, молчком проскакиваю на приём.
Молодая женщина, окулист быстро и профессионально подбирает очки и выписывает выстраданный рецепт.
Всё, эпопея закончена. Настроение начинает поднимать планку вверх, но неприятное чувство от посещения поликлиники надолго поселяется в сердце.
И это я ещё здоров!… Представляю, как бы я себя чувствовал, если бы, действительно, заболел. Наверное, после всего этого, меня пришлось бы сразу же оформлять в стационар.
Весело живём, господа! Весело и грустно!…

-От второй платформы разрешается посадка на автобус, следующий рейсом… - Заговорил динамик автовокзала резким, женским голосом, похожим на голос скотницы, привыкшей кричать на непослушную животину.
Пассажиры, собравшиеся ехать этим рейсом, заволновались. Кто-то решил попробовать пролезть ближе к выходу на посадку, кто-то, уже захвативший место удобное для штурма, постарался не пропустить хитрецов, выливая на них порцию брани, а кто-то, из наиболее спокойных, просто стоял, зная, что в любом случае сможет забраться во внутрь.
Автобус, как часто бывает после объявления посадки, задерживался и люди, ожидавшие его появления, заметно нервничали. Некоторые, особо нетерпеливые, нет-нет да и ворчали что-то в сторону автостоянки, подкрепляя ворчание негромкими ругательствами.
Наконец со стоянки, плавно перекатываясь через выбоины подтаявшей дороги, надсадно гудя двигателем и поскрипывая напряженными рессорами, стал выбираться "Лаз".
-Слава богу, большой автобус. - Проговорила бабка не городской внешности, сумевшая забраться в середину толпы.
Сказав эти слова, она энергично поправила на плече сумки, связанные ручками между собой, и приготовилась к атаке.
Автобус вывернул на прямую и, добавив оборотов, стал приближаться.
Навстречу ему бросилось несколько человек, питающих надежду, что автобус остановится и они будут первыми, но водитель проигнорировал порыв и они побежали обратно, стараясь держаться ближе к открытой двери, из которой виднелась грозная и сердитая фигура контролёрши.
-Куда прёшь?! - Рявкнула она на старуху, которая по молодецки, на ходу ворвалась в салон. - Ты что, посадить меня хочешь?!…
Толпа грохнула хохотом и автобус остановился.
-Да я, милая… - Начала было оправдываться провинившаяся, но контролёрша, не дав её договорить, вытолкнула обратно, сопроводив парой русских, "ласковых".
-Приготовить билеты! - Громогласно объявила она, тут же забыв про шуструю старуху.
Толпа, повинуясь общему стремлению, качнулась в сторону автобуса.
Пассажиры, переругиваясь, суетясь и толкаясь, лезли в заветную дверь, которая приветливо распахнулась им навстречу.
Но тут, в самый разгар посадки, произошла непредвиденная заминка.
-Мужчина! Вы мне на платье наступили! - Раздался девичий голосок.
-Носи мини, чтоб не наступали. - Парировал сердитый, мужской.
-Не ваше дело, что мне носить! - Снова заговорила молодая. - Что хочу, то и надеваю…
-Ноги у тебя, наверное, кривые. Вот ты их под "макси" и прячешь. - Вновь высказался мужик и подтолкнул оппонентку под зад. - Лезь, не задерживай остальных!
Девушка красным лицом повернулась в его сторону, намереваясь что-то ответить, но на неё закричали со всех сторон:
-Потом будете разбираться у кого какие ноги! Проходите!…
Автобус быстро заполнялся и скоро стало становиться тесно.
-Опять как селёдки в бочке. - Высказалась старуха с сумками, оказавшаяся рядом со мной, и опустила ношу на пол.
О сумки тут же кто-то запнулся и, чтобы не упасть, судорожно вцепился в поручень ближайшего сиденья, не забыв при этом обматерить хозяйку. Где-то впереди слышался громкий делёж пространства, но очень скоро спорщики пришли к взаимовыгодному решению и успокоились.
-Дед! Ты на моё место забрался! - Раздался над ухом голос здоровенного парня, почти достававшего головой потолка.
-Сынок, сядь пожалуйста на моё. - Просяще заговорил старик, занявший не своё место, и указал где оно находится. - Вон оно, у входа.
Парень посмотрел в указанную сторону и отметил, что на дедовом месте сидит солидных размеров женщина. Она вызывающе смотрела ему в лицо и парень, взвесив все "за" и "против", и поняв, что там ему ничего не светит, вновь повернулся к деду:
-Вылазь, говорю тебе!…
-Сынок, я же тебе говорю, что вон моё место. - Снова стал упрашивать старик, но парня эта отговорка уже не устраивала.
-Тебе где место дали? Там?
-Ага.
-Вот туда и катись, а моё место освободи!
-Я ветеран… - Начал было дед, но парень, побагровев лицом, стал наливаться злобой.
-А мне плевать, что ты ветеран, понял?! Тебе, как ветерану, дали место, вот на него и садись!
Дед не стал продолжать спор и, кряхтя, поднялся с захваченной территории. Едва он выбрался, как парень торопливо опустил зад на уже нагретое сиденье.
Автобус качнулся, начиная движение, и дед, пробиравшийся к своему месту, едва не упал. Кое-как устояв, он продолжил путь и вскоре послышался его голос, требующий освободить принадлежавшее ему.
Автобус набирал ход и совсем скоро в нём стало свободней. Пассажиры разобрались, приняли наиболее удобные положения - утряслись. Посадочный ажиотаж закончился и в наступившем спокойствии всё громче и громче звучал голос подвыпившего мужика, лет пятидесяти с виду, обладавшего здоровенной, седоватой бородой, потрёпанной одеждой и голосом ведущего телеэкрана.
По всей видимости, он нашёл себе собеседника и, начав разговор с политики, распаляясь всё больше и больше, к теме разговора, декламировал стихи.
Он читал с выражением, со знанием дела, постепенно наращивая звук и один из пассажиров, сидящий на соседнем сиденьи и которому он орал в ухо, недовольный этим громогласием, высказал:
-Слышь, святой отец, громкость убавь, не дома!
-Я не святой отец. - Обиделся мужик. - Я простой человек и в бога не верю.
-Тем более не ори! А если хочешь поорать, то, как приедешь домой, покажи свои способности жене.
-Нет у меня жены. - Угрюмо сообщил бородач. - Мы с ней развелись.
-Тогда всё понятно. - Усмехнулся недовольный и отвернулся.
В той манере, с какой бородатый читал стихи, чувствовалось хорошее образование, но, вероятно, не последнюю роль в его разводе и неудавшейся жизни, сыграла водка и он, обиженный на судьбу, начал критиковать всё подряд…
-Дядя! А что ты можешь сказать про американцев? - Вернул его к первоначальной теме первый собеседник.
-Кое-что могу. - Подхватил предложенное мужик.
-Что именно?
-Сейчас скажу. - Он несколько секунд собирал свои хмельные мысли в кучу и наконец выдал. - Вообще американцы ненормальные люди. Все они, в некотором роде, дураки, а само США - это империя зла и насилия, фашизм с выборной властью.
-Чем докажешь? - Собеседник явно насмехался.
-Пожалуйста. - Не понял насмешки бородач. - Америка лезет во все дыры, куда её не просят. Например… ик…в Ирак. Ирак живёт сам по себе, своей жизнью, а США хочет, чтобы там был угодный им строй. Хусейн сопротивляется и американцы их бомбят. Я бы, на месте Хусейна, заслал в Америку своих людей, чтобы они там устраивали тер акты, чтоб дома у них начали падать и люди гибнуть.
-Ну и что это даст?
-Как что?! - Голос мужика вновь начал набирать силу. - Это хоть немного охладит их захватнический пыл! Может они тогда поймут, что такое война! А то ведь они никогда не воевали на своей территории, всегда кого-то бомбили, зная, что ответ не получат. Никто не может им ответить кроме России… Или, к примеру, Югославия. Что им там надо? Войну развязать?! Так они её уже развязали. Всю промышленность и прочее в стране уничтожили, а потом начнут туда пхать продовольствие и тряпки со спидных негров и кричать: "Вот мы какие хорошие! Помогаем мирным жителям не помереть с голоду!"…
-Но ведь там ООН. - Перебил его собеседник.
-Молодой человек! Запомни раз и навсегда - ООН это США. Всё там делается с указки Америки. Пусть кто-нибудь вякнет против и сразу же последуют санкции или же пригонят целый флот с авианосцами и начнут бомбить. Раньше их сдерживал Советский Союз, а теперь некому, потому, что Советского Союза нет. Вместо него какая то Россия, которую разваливают, пропивают, предают и продают за бесценок…
-Кто?
-Как кто?! Ельцин, Чубайс, Гайдар и прочие твари. Первый пропил всё, а второй напечатал бумажек, назвал их "ваучерами", раздал за двадцать пять рублей, снова собрал через различные ваучерные, которые потом исчезли, перевёл всё это в доллары, и утверждает, что честно заработал… Короче, гады они.
-А ты кто?
-А я теперь бомж. Потому что меня нигде не берут на работу. И это всё по их милости.
-Да кто ж тебя, такого, возьмёт?
-Правильно, никто. Потому что я, после сокращения, стал пить! Потому что хорошие инженеры теперь никому не нужны! А я был хорошим инженером. У меня куча грамот. Теперь всем нужны менеджеры, брокеры какие-то, эта самая… крыша. Короче воры, которые защищают от других воров. А я честный человек. Скоро все честные станут бомжами или будет новая революция. Вот только Ленина пока нет, а все теперешние коммунисты это тьфу, мелочь.
Я оглянулся в его сторону и увидел, как он достал из кармана небольшую, плоскую фляжку и сделал из неё пару глотков, пролив при этом несколько капель на бороду. Сунув фляжку обратно, стал вновь что-то доказывать, но тут в разговор вмешалась бабка, которая ещё до начала посадки сделала попытку впрыгнуть в автобус:
-В бога надо верить! В бога! Ты забыл про него, вот он тебя и наказывает!
-Че-его-о? - Медленно повернулся в её сторону мужик, не ожидавший такой вставки в тему разговора. - В бо-га?
-Да, в бога! - Подтвердила свои слова старуха и попробовала начать религиозную пропаганду.
-Нет постой! - Остановил её мужик. - Дай я скажу!
Он напрочь забыл о своих политических рассуждениях, которые минуту назад рекой лились из него, и набросился на нового оппонента:
-А за что ему меня наказывать?! А?! Что я ему плохого сделал?!
-Ты забыл его, не веруешь. - Повторилась старуха и перекрестилась.
-А кто его раньше помнил? Ты что ли?… Не ври! - В его лице появилась прочная уверенность. - Просто когда все побежали в церковь и ты побежала. Освятела вдруг. Ещё интересно узнать кем ты была в молодости! Грехи, наверное, замаливаешь! Святой вдруг стала! - Он выдержал небольшую паузу, в которой старуха, не зная что ответить, стояла открыв рот. - Мужик то, наверное пьёт. А?! Правду я говорю?! Вот тебе награда за веру!…
Пассажиры автобуса, заинтересованные происходящим, притихли, внимательно слушая и дожидаясь развязки. Только по проходу, перед очередной остановкой, слышался вопрос:
-Вы сейчас выходите?
Происходила небольшая перестановка и автобус отправлялся дальше.
Пропуская пробиравшихся к выходу, я выпустил часть разговора, а когда вновь настроился, то услышал:
-Господи! Прости его за его слова! - Крестилась бабка, не зная как противодействовать ораторскому искусству пьяного мужика, и пятилась в сторону.
-Нет постой! - Заметив побег, рявкнул бородач и ухватил её за полу старенькой, чёрной шубы.
Старуха изо всех сил рванулась и сдёрнула его с места на пол, начав при этом визгливо причитать:
-Люди добрые! Гляньте, что деется!
Пассажиры дружно расхохотались и в этом хохоте продолжал слышаться голос перепуганной бабки:
-Нехристь! Пьянь! О, господи!… Спаси и сохрани!…
-Вы выходите? - Толкнул меня кто-то в бок.
Я глянул в окно. Да. Приближалась моя остановка.
-Выхожу. - Утвердительно киваю головой и начинаю пробираться к выходу.
Сзади слышится продолжающаяся, шумная перебранка, но мне уже не до неё. Я тороплюсь домой…

-Д-з-з! - Неприятно прозудел звонок входной двери.
Николай нехотя повернул голову в сторону раздавшегося звука, посетовал, что дома никого нет - некому открыть дверь и в который раз решил, как появятся свободные деньги, заменит "зудильник", который неприятно действует на нервы.
Когда-то, покупая "чудо" электрики, он исходил из расчёта дешевизны и не предполагал, что сигнал звонка будет так неприятен.
Он опустил ноги с дивана, намереваясь пойти и открыть дверь.
-Д-з-з! - Вновь нетерпеливо и требовательно просигналило "чудо".
-Иду! Иду! Чёрт бы вас побрал. - Поморщился он в сторону дверей и зашлёпал тапочками по полу.
На пороге, улыбаясь во весь старческий рот, одетая в старенькое, коричневое пальто и привычный, серый, овечий платок, стояла мать.
Подле её, на полу, стояли две огромные, загруженные сумки. Они были так велики, что не верилось, что старуха сама смогла дотащить их до места назначения.
-Чтойт ты, сынок, плохо матерь привечаешь! - Проговорила она не убирая с лица улыбки. - И ругаешься, слышу, нехорошо.
Сын, моментально оценив объемистость сумок и важность предпраздничного визита матери, облапил её руками.
-Здравствуй, мама. Что ж ты стоишь? Проходи… А я всё собираюсь к тебе съездить, да всё некогда, то то, то сё… . - Он говорил, говорил, не зная куда усадить дорогую гостью.
Мать снисходительно улыбалась, понимая, что сын не обманывает. У него, действительно, то то, то сё, которое, в основном, упирается в деньги.
Сын суетился вокруг и она остановила его словами:
-Ты бы, Коленька, чайку мне навёл. Намёрзлась я в дороге, устала.
-А кушать будешь?
-Не откажусь.
Николай метнулся на кухню. Загремел тарелками. Хлопнул дверцей холодильника. Затем характерно зашумела газовая плита.
Мать, выждав пару минут, направилась следом и присела на стул возле стола:
-А где Олюшка?
-С работы ещё не пришла.
-А детки?
-Сашка и Наташа ещё в школе. У них сегодня последний день перед каникулами. А Юрик у соседей. В "денди", наверное, гоняет.
-Что за "денди"? Карты что ль?
-Да ну, какие карты. - Улыбнулся её словам сын. - Приставка такая есть, компьютерная, к телевизору подключается. Там игры разные, вот они в неё и гоняют.
Он не удивился незнанию матери современных игрушек. Она всю жизнь провела в деревне и в город наведывалась от силы раз в год, да и то на день, два - хозяйство надолго не отпускает, оставить не на кого. Отец умер, когда Николай был ещё маленький, а сестра уехала, как и он, искать лёгкой, городской жизни.
-А-а-а. - Понимающе протянула мать и продолжила расспросы. - Как живёте то, не ругаетесь?
-Всё нормально. - Уклонился от прямого ответа Николай. - С деньгами только вот туговато, платят мало.
-Да а, плохо жить стало. - Вздохнув, согласилась мать. - Но вы хоть не ругайтесь, мирно живите.
Суп сердито заурчал на конфорке и она, почувствовав характерный запах кубика, спросила:
-Чем это ты меня потчевать собираешься? Уж не "Галиной ли Бланкой"?
-Ну. - Николай в недоумении остановился. - Суп из неё сварен. Мяса в доме давно уже нет. Если не хочешь, то я тебе сейчас картошки пожарю, селёдка есть.
-Ай-яй-яй! - Всплеснула руками гостья. - И вы всё время это едите?
-Едим, что ж делать.
-А сало в доме есть?
-Вчера кончилось. - Вздохнул Николай и, словно оправдываясь, пояснил. - Собирались завтра купить, к праздникам. А что?
-Нет, так не пойдёт. - Заявила мать и поднялась со стула. - Что из продуктов дома есть?
-??? - Николай удивлённо приподнял брови.
-Ну капуста, лук, морковь.
-А, это есть. - Обрадованно заулыбался сын.
-Доставай. И неси сюда сумки, чего они там, в прихожке стоят. Сегодня я вас угощать буду.
Не принимая возражений мать подошла к плите.
Николай торопливо принёс одну из сумок и, помогая матери, стал разбирать. На столе появился объёмистый, поросячий задок, пакет с печёнкой и лёгким, ещё пакет с промытыми потрохами, которые Николай очень любил, несколько тушек кур и гусь.
-Ты, наверное, всё хозяйство перевела. - Проговорил он, рассматривая привезённое богатство.
-Ну что ты, Колюшка, там ещё много. К весне ещё боровок должен подойти и тялок. Да ты вторую то сумку неси…
Из второй извлекли с сотню яиц, трехлитровую банку сметаны, огромный пакет творога и круг домашней колбасы.
Визит матери был весом.
-Иди, Колюшка, иди. Я сама тут похлопочу. - Стала провожать с кухни сына мать, копаясь возле плиты.
-Может чем помочь?
-Ни-и, сама управлюсь. Иди.
Николай растерянно топтался на месте.
-Иди, иди. - Вновь стала провожать его мать. - Не мешай мне.
Сопровождаемый угрызениями совести сын отправился в комнату. Вскоре по квартире стал распространяться ароматный запах, от которого потекли слюнки.
Во входной двери повернулся ключ и, обдавая квартиру морозным запахом, как всегда сердитая и усталая, появилась жена. Она сразу уловила аромат жареного мяса и с удивлением заглянула на кухню.
-Здравствуй, Олюшка! - Радостно поприветствовала её свекровь и женщины троекратно расцеловались.
Усталость исчезла с лица жены:
-Здравствуйте, Пелагея Ивановна! Что ж вы без предупреждения? Коля бы вас встретил.
С самого начала, со свадьбы, Ольга не смогла назвать свекровь матерью и всегда обращалась к ней по имени-отчеству. Мать какое-то время переживала, но потом, по простоте характера, приняла это как должное и ни разу не намекнула невестке о своём скромном желании.
-Да что ж беспокоить. Своих дел поди не в проворот.
-Какие там дела. - Махнула рукой Ольга. - Зима на дворе. Лежит целыми днями перед телевизором.
Она быстро переоделась и поспешила на кухню, где гостья выполняла работу хозяйки.
Женщины громко обсуждали текущие проблемы и Николай остался совсем не у дел.
Один за другим домой прибежали дети и бабушка, как принято на Руси, одарила внуков подарками.
Сколько радости. Сколько счастья. Так много и сразу.

Вечер прошёл прекрасно. Прошёл за разговорами, воспоминаниями, мечтами и пожеланиями. Спать легли поздно, после одиннадцати, а ночью Николая кто-то толкнул.
-А? Что? - Поднял он голову спросонья.
-Колюшка. - Рядом с кроватью стояла мать. - Чтойт плохо мне, сынок. Бок колет, дохнуть не могу и в груди тяжко.
"Этого ещё не хватало!" - Встревожился сын и вскочил с кровати. - Что с тобой, мама?
-Не знаю, сынок, в последнее время часто такое бывает. "Ношпы" бывает выпью и отпускает, а сегодня чтойт сильно очень. Нет у вас "Ношпы"?
Николай разбудил жену и они вместе бросились искать лекарство, но того, что требовалось, не нашли, хотя жена помнила, что где-то оно у неё было, покупала когда-то.
-Может ей "корвалолу" накапать? - Спросила у мужа Ольга. - Что-то очень уж на сердце похоже.
-Накапай, милая. - Согласилась Пелагея Ивановна и с благодарностью выпила из стаканчика. - Вроде как отпустило. - Проговорила она через несколько минут и муж с женой успокоились.
Остаток ночи провели спокойно, но утром, едва взглянув на мать, Николай понял, что не отпустило. Просто мама не хотела их утруждать, понадеялась, что к утру всё пройдет само собой.
Испугавшись он вызвал "скорую".
"Скорая" не заставила себя ждать.
Старый, пенсионного возраста, врач, осмотрев больную, проговорил:
-Необходимо госпитализировать.
Он сделал старушке какой-то укол и Николай с Ольгой помогли матери собраться и дойти до машины.
До больницы добрались быстро, но когда приехали увидели, что в приёмном никого нет - дежурная медсестра куда-то отлучилась.
Врач "скорой", оставив их, вновь умчался на вызов, а Николай с женой помогли матери лечь на топчан. Она скорчилась от мучавшей боли и ничего не говорила, только тяжело дышала и глухо постанывала.
Время шло, но медсестра не появлялась. Не было и врачей. И Николай, вконец обеспокоенный состоянием матери, бросился на их поиски. Он обежал всю больницу и нашёл медсестру в травматологии, где та преспокойно распивала чай.
-Кто тут из приёмного! - Громко спросил он с порога.
-Ну я. - Обернулась к нему белокурая красотка.
-Девушка! Что ж вы делаете?…- Начал было Николай.
-А что, собственно случилось? - Перебила она его и неторопливо поставила кружку на стол.
-Как что?! У меня там мать в тяжелом состоянии и никого вот уже пятнадцать минут нет! - Он ещё больше повысил голос.
-А что вы на меня кричите? - Парировала служительница храма здоровья. - Я вам что?… Знаете сколько вас тут таких за день бывает?…
-Ну знаете!…- Николай задохнулся гневом.
Он знал, что за подобное отношение к работе на производстве его давно бы выгнали и кулаки сжались сами собой. - Ты, шкура! Ну-ка иди на своё рабочее место! Там человеку плохо, поняла!
Медсестра поняла, но стараясь не уронить достоинства перед сослуживцами, не торопливо встала, застегнула на все пуговицы халат, поправила прическу, и только после этого двинулась к двери.
За прошедшее время матери стало ещё хуже.
-Сейчас вызову терапевта. - Глянув на больную, с каменным лицом, произнесла медсестра и подняла трубку телефона. - Давайте сюда "полис".
-Какой "полис"? - Не понял Николай.
-Её "полис".
-У нас его нет. - Растерянно проговорил он.
-Как нет? - Телефонная трубка остановилась в воздухе, а затем легла на прежнее место. - Без "полиса" мы не имеем права принимать больных.
-Но она же в гости приехала! Кто ж знал, что такое может случиться!
-Ничего не знаю. - Отрезала красотка. - Нужен "полис".
-Да люди вы или нет?! - Вскричала Ольга, пытаясь прийти на помощь мужу. - Человек умирает, а она о каком-то "полисе"! Сделайте же что-нибудь!
-Давайте "полис".
-Ты же клятву давала!!! - Заорал на бесчувственную медичку Николай.
-А ты слышал?! И не ори на меня, понял?! Много вас тут!…
-Господи! - Воззвал он к небесам. - Зачем же ты выпускаешь таких на свет?! Это же сволочи!… А ну, вызывай врача!…
-Значит я сволочь?! - Взвизгнула медсестра. - Я сейчас милицию вызову! Посмотрим тогда, кто тут сволочь!
-Вызывай! Пусть забирают! Пусть посадят! Но только помогите человеку! Иначе я… - Он сделал угрожающее движение.
-Коля! - Ухватила мужа за рукав Ольга. - Не спорь с ней. Она же тварь из тварей. Ты что, не видишь, что она из нас взятку тянет?
-Что?! Взятку?! - Взорвалась медичка. - Не нужны мне ваши деньги! А врача сейчас нет. Он занят. У него срочная операция
-Он что, один на всю больницу?
-Да, один!
-Но ведь можно же вызвать дежурного из дома.
-Можно, но и там никого нет. Я недавно звонила.
Николай открыл рот, чтобы ещё что-то сказать, но его остановила жена:
-Коля, давай найдём машину и отвезём мать в её больницу. Тут всего-то семьдесят километров. А в этом гадюшнике нам не помогут.
Николай на мгновение остановился, оглянулся по сторонам, глянул на сжавшуюся в комок мать и пулей вылетел на улицу.
Он быстро нашёл машину, водитель которой заломил бешеную цену.
Через несколько минут автомобиль мчался в сторону деревни матери.

Матери становилось всё хуже и хуже. Она лежала на заднем сиденье, положив голову на колени сына.
Николай бережно придерживал её и всё время твердил:
-Потерпи, мамочка, потерпи, милая. Осталось немного. Скоро приедем.
Он уже несколько раз подгонял водителя просьбой ехать быстрее. Тот согласно кивал головой, но ехать быстрее не мог - гололёд. Машину носило из стороны в сторону и малейшее ускорение грозило выбросить за пределы трассы…
В салоне появилось что-то странное, страшное, чужое. Оно было невидимо, но Николай почувствовал его появление и, словно защищая от неизвестного, поправил матери голову:
-Потерпи, мамочка. Осталось пять километров. Сейчас приедем.
Мать открыла глаза, благодарно посмотрела на сына, приоткрыла рот, пытаясь что-то сказать. Затем по её телу пронеслась дрожь. Она выгнулась в страшном напряжении. Глаза широко открылись. Тяжелый выдох вышел изо рта и, вслед за этим, тело обмякло, а глаза застыли, устремив взгляд в одну точку... Мама! Что ты?! Мама! - Николаю стало страшно и он встряхнул потяжелевшую голову. - Что ты, мама?! Мамочка, милая, не надо! Мама! Ма-а-ма-а!
-Что случилось? - Оглянулся шофёр на побелевшего Николая.
-Гони, мать умирает!
Машина прибавила в скорости и, не смотря на гололёд, буквально летела по трассе. Перед поворотом она не смогла притормозить и её протащило на несколько десятков метров дальше.
Водитель быстро развернулся и вскоре остановился перед входом в больницу.
Ещё через пару минут Пелагея Ивановна находилась в реанимации…
-Если бы ей вовремя сделали укол, то она осталась бы жива. - Сказал Николаю врач, исчерпав все возможности вернуть старушку к жизни. - К моему величайшему сожалению я уже ничего не могу сделать. Вы привезли её слишком поздно…
Сын стоял возле неподвижного тела и плакал.
Не стало матери. Не стало самого дорогого и доброго человека. Не стало той, что дала жизнь. Не стало той, что любила и лелеяла.
Как мало он сделал ей доброго. Как мало…

На завтра был новый год…

Молодой лось стоял в тёмном сарае и жевал хорошо просушенное, ароматное сено. Неожиданно с улицы, нарушая установившуюся тишину, раздались голоса людей, затем хлопнула дверь, что-то звякнуло. Через некоторое время за стеной, послышалась какая-то возня, требовательно промычала корова, вновь заговорил человек и, ударяясь о дно железного ведра, зазвенели быстрые, прерывистые струйки.
Лось вздрогнул при первом же звуке, перестал жевать, взволнованно переступил с ноги на ногу и настороженно повёл ушами. Звуки не были страшными или пугающими, но это были чужие звуки - звуки жизни людей, странные, непонятные. Он шумно потянул носом воздух и почувствовал запах ароматного молока. Запах напомнил маму, она тоже пахла молоком, заставил вспомнить детство, прошедшую жизнь и роковые обстоятельства, которые привели в этот сарай.
В тот день, когда я родился и впервые открыл глаза, солнышко ласково светило из-за облаков. По всей видимости, лес готовился к моему появлению и встретил теплом, голосами зверей, птиц, стаями летящих где-то высоко, неизвестно откуда и неизвестно куда. Все было в новинку: и воздух, и вода, и свет, и высоченные колючие деревья, постоянно качающие островерхими макушками, и звуки, такие непонятные, но такие звонкие, и ещё многое-многое другое.
Тогда я ещё не понимал, что это жизнь, что она самое дорогое в этом мире, что мне придется постоянно бороться за нее и что с ней ничто не может сравниться, даже любовь.
Воздух и был теплым, но я замерз. Мама согрела меня, накормила молоком и, от этого сразу, стало веселее, а мир показался просто прекрасным. Я лежал прижавшись к маме и думал что всё-таки как хорошо жить.
Мама всё время чему-то волновалась, принюхивалась и интересовалась, как я себя чувствую, не болит ли где?
"Что за чепуха, разве может у меня что-то болеть? И вообще что это такое - болеть?"…
Мама не смогла объяснить, но я понял, когда вставая на ноги, слегка поранился об острую палку, торчавшую из земли.
Так прошёл день.
Ночью, когда солнышко куда-то спряталось, стало холоднее, но мама опять согрела. Рядом с ней мне было хорошо и спокойно.
Утром она разбудила меня и сказала:
-Пора в путь, сынок.
-Куда? - Спросил я. Мне так не хотелось никуда идти.
Мама покачала головой и сказала то, что я усвоил на всю жизнь:
-Запомни, сынок, мы лоси. Мы не должны оставаться на одном месте, потому что на нас могут напасть хищники, волки или медведь. Но хуже всего если нас найдут люди. Кроме этого надо искать еду и водопой.
-А кто такие люди? - Поинтересовался я, впервые услышав про них.
-Это страшные звери. - Ответила мама. - Никто не знает, где они живут, потому что они живут не в лесу. Правда я слышала, что они живут в городах, которые сами выращивают из камня. Люди появляются всегда неожиданно и заставляют своих дымящих и страшно рычащих зверей грызть деревья. Тогда мы уходим в другие места, потому что в тех, кто не ушёл, люди бросают огненные молнии и оглушают громом.
Тогда я ещё не видел людей и мне представился огромный зверь, страшный, сверкающий огненными глазами и гулко бьющий копытами по земле.
"А как ещё можно создать гром ?"
Мама сказала, что это неправильно, но как правильно не объяснила - не смогла. Одно было понятно из её слов - люди не огромные, даже наоборот маленькие, и у них нет копыт.
Мы шли по лесу и мама рассказывала о мире. Интересно было всё, но знала она не очень много, в основном о жизни в лесу. На многие вопросы, как ни старалась, не могла ответить или же надолго задумывалась. И я понял, что познавать жизнь придется самому. Конечно же мама кое-что прояснила, рассказав о зверях: о клыкастых и неутомимых волках, о кабанах, о быстроногих зайцах, о прыгучих белках, о прячущихся в берлогу на зиму медведях, но всегда возвращалась к людям, в основном предупреждая об опасности с их стороны. Она рассказывала о людях такое, что мне всё больше и больше не верилось. Ну как, например, можно всё время ходить на задних ногах? Я даже попробовал встать на них и едва не упал. Потом она сказала, что видела как люди снимали шкуры. Я и этому не поверил. Как можно снять шкуру? И как потом в неё забраться? Но не это было самое удивительное. Самое удивительное было в том, что люди медленно бегают, что они слабые, но они как-то сумели приручить дымящих, безногих зверей, на которых быстро передвигаются.
-А почему эти звери их не едят? - спросил я.
-У них нет рта. - Неуверенно ответила мама. - Они ничего не едят и только рычат и дымят. Это очень странные звери, у них нет шкуры, нет головы, с виду они очень неповоротливые, но передвигаются так быстро, что от них не убежать. Сила этих зверей огромна, даже медведь, не может сравниться с ними. Я не знаю, где они рождаются. Может в других, далёких лесах. В соседних они не рождаются, я там бывала. В нашем и соседних лесах я встречала только мертвых таких зверей, которых люди бросили. От них плохо пахнет непонятным, едким запахом.
В один из дней, когда травы уже было много и корма хватало везде, небо закрыла огромная, черная туча. Я уже давно привык к дождям, от которых было неприятно и сыро, но на этот раз из тучи ударил яркий, извивающийся огонь и следом что-то гулко и грозно бухнуло.
Это были молния и гром, Одно дело знать про них из рассказов мамы, другое увидеть и услышать самому. Гром показался мне самым страшным на свете и от неожиданности, и страха я присел, а потом бросился к маме, которая тут же поспешила в глубь леса. Пока сверху гремело и сверкало, я старался держаться поближе к ней, чтобы это что-то не оглушило, и не ударило меня.
-Это люди делают? - Спросил я у мамы.
-Нет, не люди. - Ответила она. - Я не знаю кто. Летом всегда так бывает. Но люди делают очень похоже.
-Они тоже гремят сверху?
-Иногда, когда летят на дымящей птице.
Я представил, как люди сидят на птице верхом и приказывают ей лететь в нужное место, чтобы метнуть молнию, а потом напугать громом.
Гроза длилась недолго и когда ушла мы успокоились.
Лес жил своей жизнью. Часто попадались кабаны, белки, суетливо бегающие по деревьям, иногда даже волки и медведи. Однажды повстречалась рысь. Мама, учуяв приближение кого-либо из хищников, тут же уводила меня подальше, опасаясь за мою жизнь. Но это всё было не так страшно. Настоящий страх обуял её в тот день, когда она услышала далёкие, непонятные голоса. Это было ни рычание, ни вой, ни лай, ни писк. Это было что-то другое, пока ещё неизвестное мне, и мама, едва заслышав эти звуки, поспешила прочь.
-Что это? - Спросил я её на бегу.
-Люди. - Ответила она.
Когда отбежали подальше она остановилась и шумно вдохнула воздух, принюхиваясь к местности.
Тихо. Голоса людей остались далеко позади и из запахов чувствовалось только присутствие ежа и лисицы.
-Пронесло. - Успокоилась мама и начала щипать траву.
-Почему "пронесло". - Спросил я, следуя её примеру. - Неужели люди так страшны?
-Да, страшны. Они всегда нападают, если мы оказываемся у них на пути.
-Всегда, всегда?
-Да. Я однажды встретила их и они сразу же метнули в меня молнию. Мне тогда повезло, молния пролетела мимо и попала в дерево. Я долго бежала, спасаясь от них, а люди шли следом. Они отстали от меня там, где никогда не убивают.
-А где это?
-Не очень далеко. Я тебе потом покажу. В том месте, зимой, они иногда оставляют для нас сено и соль. Это не очень хорошая еда, но для зимы пойдёт - не даёт умереть с голоду.
-Значит люди не всегда злые?
Мама задумчиво прожевала пучок травы:
-Может быть, не знаю. Но лучше всё-таки не встречаться с ними.
Время шло. Я рос. Лето подходило к концу. Ночи становились длиннее, дни короче. Ночами становилось прохладнее. Трава уже не была такой сочной и свежей, как весной, но вполне устраивала как еда. Листья на деревьях тоже погрубели, но ко всему этому появились новые растения, которые мне очень понравились. Мама назвала их грибами и стала водить меня грибным местам, которые знала.
Мне нравилось их есть, особенно те, что были с рыжими, мясистыми головами и толстыми, белыми ножками. Они приятно хрустели во рту и имели превосходный, непередаваемый вкус.
Однажды мы шли сытые и довольные. Ветер дул сзади, но по ветру было идти нельзя - там находилась опушка. Мама побоялась, что люди могут нас заметить и станут преследовать. Она не любила, когда ветер дует именно так, говорила, что трудно учуять запах человека или хищника.
Мы углублялись в чащу и неожиданно наткнулись на ещё одного любителя грибов, который, увидев нас, вдруг поднялся на задние ноги и выронил что-то из передних.
Мама, странно всхрапнув, метнулась за деревья, а я, не понимая какой опасности подвергаюсь, разглядывал неизвестного зверя. От него веяло страхом, ещё какими-то неизвестными запахами, которые не приходилось чуять прежде. Чтобы понять их я двинулся на неизвестного и тот попятился. Неожиданно он споткнулся обо что-то и упал. Мне показалось, что он побежит сейчас на четырёх, но он остался неподвижен, глядя на меня широко открытыми от страха глазами.
Я подошёл к нему и обнюхал. Зверь уперся в мой нос передними, дрожащими ногами и я почувствовал какие они мягкие и слабые, без копыт. Одновремённо с этим он вдруг истошно закричал, словно очнулся от оцепенения, и от этого крика я вздрогнул, понял кто это и вспомнил всё, что рассказывала про людей мама.
Оглушенный криком, я метнулся в сторону мамы, которая всё это время звала меня к себе.
-Побежали отсюда, сынок. Скорее! - Испуганно сказала она мне. - Это детёныш человека. Люди не простят.
Мы помчались прочь, а мама всё время повторяла и повторяла:
-Ох беда! Ох горе! Не простят люди, найдут нас.
И мы бежали и бежали.
В тот день я не знал, что жизнь ещё раз столкнёт меня с этим человеком.

Это случилось на третью зиму. Я уже давно жил один. Жил хорошо, освоился. Хотя первое время, когда ушёл от мамы, было трудно. За годы самостоятельной жизни познал любовь лосих, добрых и нежных, испытал силу противника, которого победил, узнал тяжесть жизни в зимнее время, познал клыки хищников, с которыми приходилось вступать в схватки, но людей, так близко, как в тот день, больше не видел. Из рассказов мамы я знал их коварство и всегда, при близком появлении, старался уйти подальше. Мне приходилось видеть, как они бросают молнии и гремят громом. Так, однажды, люди оглушили знакомого кабана так, что он не смог больше подняться.
И вот пришло время, когда они пришли за мной…
Люди приехали на своём дымящем звере. Заметив мои следы, они сошли с него, надели на ноги какие-то длинные штуки и направились следом.
Я побежал. Может быть я и скрылся бы, но люди были не одни, вместе с ними были их слуги - собаки. Это было плохо. У собак очень чуткий нюх и они рано или поздно должны найти и догнать. Редко кому удавалось обмануть этих изворотливых, злых и голосистых животных.
Я попытался ускорить бег, но глубокий снег не позволил. Неожиданно впереди тоже раздались голоса и молния с громом ударилась в ближайшее дерево.
Я метнулся в сторону и только тут сообразил, что там опушка.
"Господи! Как же я вчера не ушёл из этих мест? Ведь хотел же…"
Возвращаться было поздно и я побежал дальше.
Люди приотстали, но лай собак давал понять, что они недалеко. Где-то зарычал дымящий зверь. Это плохо, раз такой зверь побежал следом, то мне уже несдобровать - от него не убежать на открытой местности. А опушка рядом, за ней поле. На поле обязательно догонят и оглушат. Но выхода нет, они везде и именно в поле их пока ещё нет.
"Эх, была не была!"…
Я выбежал на открытое место, на мгновение остановился, решая в какую сторону повернуть и бросился дальше.
-Вот он! - Радостно закричал сзади человек. - В поле пошёл!
-Теперь наш! - Пробасил другой. - Впереди деревня. Туда он не осмелится пойти.
Я на бегу оглянулся и увидел, как на опушку по моим следам высыпало несколько человек.
"Боже мой! Я никогда не видел их столько!"…
И тут вспомнился давний разговор с мамой.
-Люди не всегда бывают злые. - Сказал тогда я и мама согласилась.
Впереди селение людей и я, решив попытать счастья, побежал в ту сторону. Злые, я так определил их, гнались сзади. Их безногий зверь, взрывая снег, начал настигать. Несколько молний с громом пролетело рядом, а одна даже ударила в кончик рога, с огромной силой дёрнув голову.
- Чё стреляете, дураки! Там же деревня! - Крикнул кто-то и греметь перестало.
Из последних сил я прибавил и вбежал в селение людей.
Несколько человек, находившихся на улице, увидев меня бросилось в рассыпную, а я, не зная что делать дальше, остановился.
Безногий зверь, рыча, неуклюже переваливаясь через сугробы, заходил в селение по моим следам. Увидев его так близко я кинулся в открытую калитку ближайшего дома и попал в просторный, огороженный со всех сторон высоким забором, двор. Дальше бежать было некуда и я, понял, что это конец.
Зверь остановился по ту сторону забора. В нем что-то несколько раз хлопнуло и раздались возбуждённые голоса.
В этот момент в жилище человека открылась дверь и вышел его обитатель - бородатый человек, который держал в руках палку, рождающую громы и молнии. Держа палку на изготовку он осторожно, боком, прошёл мимо меня и, перед самым носом злых, закрыл калитку на засов. В тут же неё раздался громкий стук и злой крикнул:
-Михалыч! Выгони лося!
-Ещё чего! - Ответил ему Михалыч. - Он ко мне пришёл, мой и будет.
-Михалыч! Ну отдай а! Мы его весь день гнали.
-Не-ет, ребята, не отдам. Он от вас спасенья ищет и он его нашёл.
-Ну мы с тобой по-другому поговорим! - Посыпались из-за забора угрозы. - Ты у нас попомнишь!
-Валяйте.
За забором собиралась толпа, чтобы посмотреть на необычное. Никогда ещё в деревню не заходил лось ищущий спасения у людей от людей.
Я не понимал о чем спорят люди, но знал, что обо мне. Бородатый показался мне добрым и я ждал своей участи, ждал что он решит - отдать или не отдать. А что оставалось делать?
Неожиданно, в самый разгар разбирательства раздался ещё один голос, голос маленького человека, который появился из тех же дверей, что и бородатый.
-Папа! - Сказал он. - Это тот лосик, который меня нюхал!
-Отстань! - Махнул на него рукой бородатый. - Не до тебя сейчас. И потом, откуда тебе знать тот или не тот!
-Правда! Он! Вон у него возле глаза белое пятнышко. Я его ещё тогда заметил, просто он вырос и рогатый стал.
-Ладно, потом. - Вновь махнул рукой отец и повернулся к забору, чтобы ответить на очередные выкрики.
-На. - Маленький человек неожиданно подскочил ко мне и сунул под нос что-то ароматно пахнущее.
Я попятился, ожидая чего-то плохого. Но маленький протягивал мне рукой что-то незнакомое, запах которого ароматно щекотал нос.
Я осторожно взял:
"О-о-о, какой вкус!" - И хоть в этот момент мне было не до еды, начал жевать.
-Осторожно! - Закричал бородач и вскинул палку с молнией и громом.
-Не надо, папа! - Визгливо закричал маленький и загородил меня своим хрупким телом. - Он не страшный. Он добрый. Вот смотри.
Он протянул руку и провёл ей по моему носу и я вновь почувствовал мягкость рук человека, а старый, давно забытый запах напомнил о былой встрече.
Бородач опустил ружьё:
-Сможешь завести его в сарай?
-Ага.
-Заводи. Только осторожно.
Маленький поманил большим куском хлеба и я пошёл, пошёл в неизвестность, с содроганием души, понимая, что нет у меня сейчас другого выхода, что надо подчиниться.
Дверь сзади закрылась и я остался один, в темноте, наедине со своими мыслями и страхами.
Скоро крики на улице прекратились, а ещё через какое-то время отец и сын появились в сарае. Передо мной положили охапку душистого сена и поставили ведро с чем-то вкусным.
"Как знать, может и не сделает мне худо бородатый. Ведь не сделал же когда-то маленький!"
Они стояли и о чём-то разговаривали.
Я терпеливо ждал своей участи. И тут маленький попытался дотронуться до моего носа. Я отпрянул и отступил в дальний угол. Маленький подошел и вновь протянул руку, чтобы повторить попытку. Пришлось уступить настойчивости.
Маленький несколько раз провёл рукой по моей морде. Затем то же самое сделал бородатый, хоть и с опаской. Я позволил им сделать это - здесь не лес, здесь их власть.
После этого люди, ещё немного постояв и о чём-то поговорив, ушли.
На другой день, когда за окном стало светлеть, дверь открылась и на пороге появилось трое. Отца и сына я знал, а третьего видел впервые.
-Хоро-ош. -Покачал головой третий. - Трехлеток. И что ты с ним собираешься делать?
-Пока не знаю. - Бородач пожал плечами. - Мясо не помешало бы, но убивать жаль. Он ведь защиты искать пришёл, но и как скотину держать боюсь - дикий, может дел наворочать, да и охотнички покоя не дадут.
-Так отпусти.
-Не-е, пока пусть здесь побудет. Недельку покормлю, а уж потом и отведу в лес. Видишь какой худой? Пусть хоть немного отъестся.

Вот уже несколько дней я живу в сарае. На меня постоянно приходят посмотреть люди. Дают много вкусного, о чем-то говорят, иногда кричат друг на друга, размахивая при этом руками. Маленькие стремятся подойти поближе, но большие не позволяют и торопливо оттаскивают их в сторону. Я никогда бы не поверил, что добрых людей так много. Они меня не обижают и я понял одно, в лесу они злые, а где живут добрые.
В сарае тесно и темно. Так и хочется выйти на волю и пробежаться по лесу, но почему-то не отпускают. Неужели что-то задумали?…А на улице уже темно, значит опять придётся ночевать здесь…

Дверь со скрипом открылась и в проходе появились отец с сыном.
Сердце животного, в предчувствии нехорошего, ёкнуло, заставив попятиться назад.
-Выводи. - Приказал бородатый сыну.
Мальчик протянул кусок хлеба, но, когда лось насторожённо потянулся, не отдал, а отошёл на несколько шагов. Лось к чему-то прислушался, шумно вдохнул воздух и не почуяв опасности, сделал шаг вперёд. Мальчик поманил дальше и когда лось переступил порог, отбежал к предусмотрительно открытой калитке.
Люди отвели животное за околицу и, только там, мальчик отдал хлеб. После того, как лось взял, отец слегка ударил его по крупу и крикнул:
-Иди! И не попадайся мне больше!
Лось испуганно всхрапнул, отбежал, потом остановился и повернул голову в сторону людей, чтобы ещё раз посмотреть на добрых. Он как бы благодарил их за то, что они для него сделали.
Мальчик заплакал и прижался к отцу:
-Папа! Он больше не придёт к нам?
-Нет, сынок, не придёт.
-А почему?
-Потому что там его дом.
-А нельзя нам взять лосика к себе?
-Нельзя, сынок, тосковать он по лесу будет.
Мальчик заплакал ещё громче и отец, чтобы не затягивать расставание, махнул на лося рукой и ещё раз крикнул:
-Уходи!
Лось понял его и взрывая крепкими ногами свежий, недавно выпавший снег, побежал к лесу. Побежал подальше от страшного и доброго мира людей. Побежал в свою жизнь.

Девочка, пытаясь поймать непослушный мячик, выбежала на дорогу. Мяч, словно дразня её, выскальзывал из рук и весело прыгал по заледенелому асфальту. Ребёнок радостно смеялся и не замечал надвигающейся опасности, но он…, он понял, что сейчас должно будет произойти и рванулся на дорогу.
Это был порыв, который впервые испытало сердце. В глазах была только зеленая курточка и светло-русые кудряшки, которые должны были жить.
Поняв, что не успевает, он в прыжке выбросил вперёд руки и сильным толчком выбил ребёнка с пути машины. В следующее мгновение страшный удар обрушился на него и ярким солнцем вспыхнула последняя мысль: "Ну вот и всё"…

-Надя-я! - Душераздирающий, женский крик разнёсся над улицей.
Мать девочки бросилась на дорогу, в гущу останавливающихся автомобилей, где дочь, размазывая по лицу кровь, вытекающую из разбитого при падении носа, закатилась в крикливом плаче.
Собиралась толпа. Часть людей с возмущённым криком набросилась на насмерть перепуганного водителя. Другая пыталась успокоить мать и ребёнка. Кто-то побежал вызывать "скорую", а некоторые, не ставшие свидетелями происшествия, пытались поточнее узнать о случившемся.
Низкорослая, сгорбленная бабка, одетая в старенькое, коричневое пальто, с жалостью смотрела на лежавшего, в грязной, разодранной одежде человека, и крестилась:
-Прибрал господь раба своего.
-Что ты его жалеешь?! - Бесцеремонно прервала молитву другая, с явно выраженной скандальной внешностью. - Развелось бомжей! Прохода от них нигде не стало! Даже по дорогам шастают, как собаки! Машинам проехать стало негде!
-Да что ж ты говоришь. Побойся бога. - Повернулась к ней верующая. - Он же человек…
-Где ты человека видишь!… - Прервала было крикунья, но грубый рывок за рукав остановил начинающийся поток гнусности.
Она резко обернулась, намереваясь ответить обидчику…
-Чего орёшь?! - Сзади стоял высокий, седоватый мужчина. Его карие, немного прищуренные глаза, неприязненно смотрели скандалистке в лицо. Было видно, что мужчина горит желанием выразиться нецензурным словом, но природная интеллигентность сдерживает.
-Сама ты собака! - Ровным, не терпящим возражений, голосом проговорил он. - Даже хуже - шавка горластая! Если не видела ничего то помалкивай, поняла? Он ребёнка спас а ты…!
Скандалистка переменилась в лице, растерянно оглянулась по сторонам и, сообразив, что на неё может обрушиться праведный гнев толпы, спешно ретировалась.
Мужчина тронул плечо матери:
-Я видел, как всё произошло. Не слушайте никого, этот бомж спас вашу дочь и вы должны быть ему благодарны.
-Благодарна? - Испуганно переспросила его мать. - Кому? Ему?…
Её взгляд остановился на неподвижно лежащем человеке, который, словно птица в последнем полёте, разбросал руки в стороны. Тонкая струйка крови вытекала из прикрытого рта, собираясь в небольшую лужицу возле головы.
Всё это время никто даже не попытался помочь ему, проверить жив ли. И женщина склонила перед ним голову.
Сирена "скорой помощи" растолкала толпу и санитары спешно положили бомжа на носилки. Они торопились, он ещё подавал признаки жизни.
-Стойте! - Спохватилась мать, когда машина готова была тронуться с места. - Я с вами!…
-Быстрее! - Поторопил водитель и когда женщина вместе с ребёнком оказались в салоне, буквально сорвал автомобиль с места.

-Безнадёжен. - Вынес приговор травматолог, осмотрев тело. - Готовьте в морг.
-Вы должны хоть что-то сделать! - Потребовала мать девочки, находившаяся всё это время рядом. - Он должен жить!
Врач недоумённо посмотрел в её сторону.
-Да сделайте же что-нибудь!!! - Сорвалась на крик женщина, увидев его взгляд.
-А вы, собственно, кто ему будете?
-Я?… Никто… То есть… - Она растерялась, не зная что ответить.
-Тогда что ж вы так за него переживаете? Идите лучше домой и не мешайте работать.
-Но он спас мою дочь! Понимаете?!
-Ах вот оно что. - Понял врач и с сожалением развёл руки. - Извините, но медицина здесь бессильна.
Проговорив это опять повернулся к санитарам:
-Вы что, не слышали что я сказал?…
-Нет! - Женщина в душевном порыве прижала ладони к груди. - Поймите меня правильно…
-Нет это вы поймите меня правильно! - Грубо перебил её медик. - Он умер! Вы можете это понять?! С такими травмами ещё никто не выживал!
-А это что? - Она указала на прибор, который фиксировал всплески жизни. - Пульс же есть? Значит он жив?…
-Ну вы, ей богу, как ребёнок. Поймите же, это приборы не дают ему умереть. Стоит их отключить и всё. Вот смотрите. - Травматолог вновь подошёл к неподвижному телу и убрал с груди какой-то провод.
График пульса тут же начал редеть и через несколько секунд на экране осталась звенящая прямая.
-Видите. Он мертв.
-Да как же так! Что же это такое?! - Воскликнула молодая мать и бросилась к умирающему. - Не умирай! Ты слышишь меня?!… О, господи!!!
Она схватила неподвижное тело за плечи и с силой тряхнула…
Короткая, нервная судорога пробежала по груди бомжа и прибор пикнул. На экране проскочил импульс, затем второй, третий и, набирая частоту, заработал прерывистым графиком.
-Вы видите?! Видите?! - Женщина обернулась плачущими глазами к врачам. - Он жив! Он не умер! А вы говорите, что умер!
Врач оторопело смотрел на происходящее.
-На стол! - Спохватившись, рявкнул он санитарам и, с дрожью в голосе, проговорил, обращаясь к ней. - Если бы не увидел сам, не поверил бы. Это просто чудо какое-то…
Женщина устало кивнула и опустилась на стул. Силы покинули её, слабость охватила тело, потянуло в сон. Ей показалось, что она отдала половину себя тому, совершенно чужому человеку.
Через час мать с дочерью отвезли домой.

Сначала была темнота. Сколько она длилась? Кто знает. Может час, может день, может год.
Потом в темноте стало появляться лицо, которое постоянно сменяло образ. Когда оно было лицом матери, то он чувствовал себя спокойно, но когда принимало образ жены, то откуда-то сверху слышался угрожающий рокот. Рокот, постепенно нарастая, переходил в оглушающий рёв, от которого болело всё. Он пытался защититься, но не мог. Рёв достигал предела выдержки и медленно отступал, чтобы потом опять оглушить.
Иногда лицо, словно ветер, проносилось перед глазами, оставляя за собой красные, медленно растворяющиеся полосы. В такие моменты он не успевал рассмотреть его, не понимал чей образ промелькнул в темноте.
Временами слышал голоса. Голоса доносились издалека и невозможно было понять о чём идёт речь. Звук голосов сопровождался воем огромных смерчей, которые зарождались совсем рядом и пытались схватить, утащить куда-то. Они может и затянули бы в серую, крутящуюся жуть, но что-то их останавливало в нескольких сантиметрах, не пускало дальше. И смерчи, униженные и оскорблённые, уходили, продолжая крутиться с бешеной скоростью и завывая от нестерпимой злобы.
Иногда казалось, что на грудь что-то наваливается. Слышал, как трещат и ломаются кости, но не чувствовал боли. Каждый раз, когда это начиналось, он ждал болезненных ощущений, но их не было, словно то, что находится внутри живет отдельной жизнью, что оно не его.
Он понимал, что с ним творится что-то не то, он не был таким, он всегда мог чувствовать себя, мог видеть, а сейчас…?
Что это? Что случилось? Как узнать? У кого спросить? Как спросить, если тебя никто не слышит, даже сам? Может лицо?… Не-ет, лицо не скажет, оно не говорит.
Смерть?… Может это она издевается над ним и не забирает к себе? А может он уже умер?…Тогда это рай?… Или ад?… Что?…Где божий суд? Кто-то должен судить!…
Грехи!… Как их много…

Что-то толкнуло и глаза открылись сами собой. И заболело всё сразу: голова, ноги, руки. Боль, словно ножом, полоснула по нервам и он застонал.
В ответ на стон рядом что-то стукнуло и звонкий, женский голос возбуждённо закричал:
-Анатолий Андреевич! Он очнулся!
Через несколько минут сверху глянула голова. Она была в белоснежной повязке и высоком, ослепительном колпаке. Глаза тоже не смог рассмотреть, так как они прятались за стеной темных, роговых очков.
Теперь не умрёшь. - Проговорила голова сердитым басом. - Теперь мы не позволим тебе такой роскоши. Не для того мы возились с тобой целых три месяца. Слышишь меня?!
"Как не слышать. - Подумал он глядя в очки. - Только не надо кричать. Болит всё".
Голова исчезла, но её бас продолжал отдавать указанья:
-Антонина Андреевна, назначьте ему обезболивающее. Иначе он может схлопотать болевой шок. Возись потом с ним опять.
Женский голос что-то ответил.
Он не уловил сути ответа, не хотел. Волновало другое, что с ним, где находится?
В памяти, сначала смутно, а затем всё чётче и чётче стало вырисовываться…
"Машина! - Колыхнулось в груди. - Ребёнок! Кажется это была девочка! Что с ней? Жива ли? Должна быть жива, видел, как отлетела за дорогу. А потом?…Потом удар. Значит это больница".
Захотелось спросить про ребёнка, но с измученных губ вновь сошёл только сдавленный стон.
"Как мне плохо. - Мысленно пожаловался он. - Как тяжело. Как больно. О-о-о-х. Помог бы кто-нибудь что ли…"
Что-то легонько кольнуло руку и боль стала стихать. Он с трудом скосил глаза в сторону и увидел окно. За окном, от лёгкого дуновения летнего ветерка, покачивалась и шелестела листьями веточка берёзки. Она зеленела радостью жизни, улыбалась теплу и солнцу, словно показывая ему как прекрасен мир. И ему захотелось жить…
Из последних сил он повернул голову в другую сторону и увидел женщину в белом халате.
"Медсестра. - Появилась уверенная мысль. - Наверное дежурит возле меня".
Легким движением женщина поправила волосы, которые роскошными локонами спадали на плечи и, словно почувствовав на себе чей-то взгляд, обернулась.
"Молодая. - Отметил он. - Красивая".
Увидев направленные на себя глаза, медсестра улыбнулась, встала, и направилась к его кровати. Теперь он рассмотрел её всю. Фигура, как и лицо, была прекрасна.
"Наверное спортом занимается. - Подумал он и позавидовал. - Везёт же кому-то иметь такую жену".
Красавица протянула руку и прикосновение обожгло кожу.
Что-то встрепенулось в груди и боль, пронизав с головы до пят, вновь напомнила о себе. Сбоку что-то тревожно зазвенело и улыбка слетела с лица медсестры. Почти сразу же появились люди в белых халатах, которые засуетились вокруг.
Укол…
Сквозь шум, появившийся в ушах, он услышал, как знакомый, грубый, мужской голос кого-то распекает и не стесняется в выражениях.

Выздоровление шло быстро. Но он всё время держался в стороне от однопалатников, не хотел с ними общаться и рассказывать о себе. Больные быстро поняли и перестали донимать просьбами или расспросами.
Он часто вспоминал о белобрысых кудряшках в зелёной курточке. Девочка странным образом запала в душу и всё чаще и чаще хотелось её видеть. Хотелось узнать, как она себя чувствует, как живёт, не сильно ли он ушиб её в тот злополучный день.
Раньше было плевать на всё и всех. Хотелось всего лишь выпить и забыться, но сейчас воспоминания о спасённом ребёнке что-то перевернули внутри.
Симпатичная медсестра тоже не появлялась. Он помнил её прикосновение, понимал, что именно её отчитывал тогда врач. Хотелось узнать и о ней, но стеснение перебарывало. Он бомж, а с такими дружбу не водят. С такими можно выпить, уколоться. Правда он ещё не пробовал наркоту, но если в жизни ничего не изменится, то сей удел не минует.
Переломы срослись, разрешили вставать, и он бродил по больнице, охваченный грустными переживаниями и воспоминаниями.
Кормили в больнице хорошо, даже очень, по его меркам. Съедал всё, до последней крошки, и нередко просил добавки. Конечно это не та еда, что ел, когда жил дома, но всё же лучше, чем рыться на мусорках и ковыряться во всякой дряни.
Он с грустью понимал. Что этот "рай" закончится в тот день, когда выпишут.
Кому он нужен на воле?! Жене?… Нет, только не ей. Жена давно живёт своей жизнью и, наверное, даже не знает, что он здесь. Больше из близких никого нет, а это значит, что придётся вновь отправляться в "яму" и становиться "корявым". А ведь когда-то он был Владимиром Николаевичем и его уважали.
"Какого чёрта вернули к жизни?! Как было бы хорошо исчезнуть и никому не мешать"…
Звук открывшейся двери оторвал от грустных мыслей и он нехотя повернул голову. В палату входили Анатолий Алексеевич и белокурая медсестра, которую он так хотел видеть. Она внимательно слушала наставления врача, держа за руку девочку с белокурыми кудряшками.
"Как она похожа на ту, на дороге!… Тьфу ты, наваждение какое-то. Откуда ей здесь взяться".
Врач с медсестрой о чём-то договорились и направились к его кровати.
-Как дела, герой? - Весело спросил Анатолий Алексеевич.
-Нормально. - Нехотя ответил он, продолжая лежать в прежней позе.
-Это хорошо, что нормально. - Ещё шире заулыбался врач и проверил пульс пациента. - А к тебе, между прочим, гости. - Он указал на женщину и ребёнка. - Это Вера Андреевна Коробкина и её дочь Надя. Прошу любить и жаловать.
-Ну и что? - Больной криво посмотрел на посетителей, сделав безразличный вид.
-В общем так, я вас оставляю. - Врач хитро посмотрел на него и медсестру. - Думаю, что в вашей беседе я буду лишний.
Медсестра, которую врач представил Верой Андреевной, присела на стул и положила на тумбочку какой-то пакет. Затем обратилась к дочери:
-Надюшка, присядь сюда.
Девочка с пугливым видом присела на край кровати и уставилась на чужого дядю огромными, голубыми глазами.
Наступила пауза.
Сейчас, находясь в нормальном состоянии, он ещё лучше рассмотрел женщину, которая сидела напротив и сочувственно смотрела на него. Волосы естественного цвета, лицо приятное, с правильными чертами, без морщинок. Накрашена несильно, но в то же время макияж использован ровно на столько, на сколько нужен. Стройная. Это он заметил ещё в полуобморочном состоянии. Крокодиловая сумочка выдаёт, что не из бедных.
Он лежит на кровати, продолжая делать безразличный вид, и не понимает, что могло привести эту красавицу к нему, бездомному, жалкому, потерявшему интерес к жизни, пьющему человеку. О чём они могут говорить? Какие общие интересы могут быть между ними? Лежит и краем глаза смотрит на оголённые коленки Веры Андреевны.
Как же давно он не прикасался к женщине?… Давно. В последний раз это было за несколько дней до того, как очутился в "яме".
-Как вас зовут? - Нарушила паузу Вера Андреевна.
-Корявый. - Сердито буркнул он и отметил, что голос женщины как колокольчик.
-Корявый? - Удивилась она. - Но это же не имя, это кличка. У вас должно быть настоящее имя, которое дали родители.
-Зачем оно вам? - Приподнял он голову с подушки. - Что вам от меня надо?!
-Подождите, не кипятитесь. - Перебила она его, услышав в голосе собеседника нарастающие нотки. - Просто я хочу обращаться к вам не по кличке, а по имени.
Она накинула нога на ногу. Ноги оголились много выше колен и в таком виде оказались напротив лица.
Жаром полыхнуло внутри и он, опасаясь причинить себе боль, кряхтя, медленно поднялся. Лица оказались напротив и он смутился.
Конечно, он сейчас выбрит, вымыт, изо рта не прёт перегаром, не в рванье, а в стареньком, больничном халате, но всё же бомж…, а это женщина. Он давно отвык от обращения с ними, не с бабами, с женщинами, и не знает, как надо себя вести - забыл.
-Что ты ко мне прилепилась?! - Решил перейти в атаку. -Володей меня звали!
-Отлично. - Улыбнулась Вера Андреевна. - А как по отчеству?
-Был Николаевич! А что?! Что тебе надо?! Кто ты такая?! Следователь что ли? Так ничего я тебе не скажу! Не виноват водитель, поняла?!… Короче, проваливай отсюда и не лезь не в своё дело.
-Но я… - Начала было Вера Андреевна, но он тут же резко прервал её.
-Всё, разговор окончен. Или катись отсюда, или уйду я!
Его тон был неприятен и явно не располагал к разговору.
Вера Андреевна, немного подумав и что-то решив, встала и проговорила:
-Я чувствую, что вы сегодня не в духе. Наверное мне лучше будет прийти в другой раз. Вы уж извините за беспокойство. Вот, возьмите гостинчик. - Она указала на пакет и попрощалась. - До свиданья.
Владимир, с огромным сожалением в душе, смотрел в след гостье. Она шла красивой, лёгкой походкой. Шла легко и непринуждённо.
"И зачем я ей нагрубил? Даже не выслушал". - Запоздало подумал он.
Желание догнать, извиниться нарастало с каждым шагом женщины. Захотелось, чтобы она пришла ещё, но… и Владимир тяжело вздохнул.
Как только за гостьей закрылась дверь раскрыл пакет. В нём находились продукты, а сверху лежала большая связка бананов. Владимир отломил один, очистил, откусил и о чём-то задумался.
Спустя несколько минут в палате вновь появился врач.
-Ну что, герой, поговорили? - С порога спросил он.
-А о чём я с ней базарить буду? - Сердито буркнул он. - Я её знать не знаю и знать не желаю.
Анатолий Андреевич переставил стул на новое место и грузно уселся:
-Согласен, не знаешь. Но знать, хочешь ты или нет, придётся, потому что это была мать той девочки, которую ты вытащил из-под машины.
-Что?! Мать?! - Владимир резко дёрнулся от неожиданности и почувствовал боль в спине.
-А что ты так удивляешься? Неужели сам не догадался? Да, мать. А девочка и есть тот самый ребёнок. Между прочим Вера Андреевна ночами сидела возле тебя, ухаживала, убирала, боялась что умрёшь. Ты это ценить должен, а ты на неё наорал. Кстати, ты и жив то благодаря ей. Уж не знаю, как это у неё получилось, что она тогда сделала, но она оживила тебя. Ты же тогда практически умер. Я даже успел дать указание отправить тебя в морг.
Владимир тупо смотрел на врача:
-Так это и есть та самая девочка? То-то мне показалось, что я её где-то видел.
-Ты что-нибудь помнишь из того случая на дороге?
-Да так, э-э-э, курточку, зелёную такую… да и всё. Смутно всё как-то.
Анатолий Алексеевич весело хлопнул себя ладонями по коленям:
-Смутно, не помню. Слушай, дорогой, тебе жизнь даёт шанс снова стать человеком, а ты… В общем так, через два дня я тебя выписываю, так что думай.
-О чём?
Врач ухмыльнулся:
-О жизни. Кстати, она не замужем.
Ничего больше не говоря, врач встал и направился к выходу, оставив бомжа "корявого", бывшего Владимира Николаевича, в смятенном раздумье.

Жизнь Володи Носова с рождения складывалась удачно. Родился в городе, в уважаемой и интеллигентной семье. Как и все сверстники ходил в детский сад, потом в школу.
Учился неплохо и закончил школу с серебряной медалью. Среди сверстников всегда был своим. В школе потому, что давал списывать. На улице потому, что мог постоять за себя и никогда не унывал.
Потом институт. Поступил в него без проблем, с первой попытки. Там так же всё получалось, и учёба, и личная жизнь.
Женился на третьем курсе.
У родителей были деньги и ему, с молодой женой, купили квартиру.
После института повезло с работой, получил должность инженера, превратившись во Владимира Николаевича.
Но потом что-то сломалось…
Завод, в связи с кризисом в стране, работал с перебоями и начали сокращать персонал. Он оказался в числе самых молодых и первым познал на себе, что такое быть сокращённым.
После этого работал во многих местах и по разным профессиям, но нигде не прижился. Работать рабочим не хотелось - не так воспитан, а работу на должность не нашёл.
С деньгами стало тяжело и в семье начались скандалы. Если бы был ребёнок, то может быть и жизнь сложилась бы по-другому, но жена не захотела рожать. К тому же она нашла себе "левака".
В довершение ко всему родители попали в катастрофу и погибли. Стало совсем плохо. Квартиру, которая досталась в наследство, пришлось продать, но денег хватило ненадолго.
Запил. Жена, не вытерпев всего этого, подала на развод. Одумался, но поздно.
После развода ещё какое-то время жили вместе, но в один "прекрасный" день в квартиру ввалилась толпа подвыпивших дружков жены и его вышвырнули на улицу…
Попробовал добиться справедливости через суд. Но там над ним только посмеялись - там было всё куплено.
Податься некуда. Родственников нет. Денег нет. Тридцать… и уже бомж.

Из больницы они выходили втроём - Владимир, Вера Андреевна и Надюшка. Весь персонал высыпал на улицу, чтобы увидеть небывалое. Никто не верил, что так может быть. Никто не верил, что так бывает.

Через год у Носовых родилась дочь, которую назвали Любовь…

Неисповедимы дороги жизненные. Иногда они идут сами по себе. Иногда пересекаются. Часто сходятся в одну и идут вместе до тех пор, пока одна не иссякнет. Бывает, что дороги, пройдя вместе определённый путь, вновь расходятся. Всяко бывает.
Дороги. Дороги!…
Одно остаётся неизменным…
Там, где ВЕРА, там рядом НАДЕЖДА, там всегда есть ЛЮБОВЬ…

Кот Джигит, греясь под весенним, ласковым солнышком, развалился на дороге, прямо в пыли. Он только что вывалялся в ней, чтобы разогнать блох, донимавших неприятными укусами и, непринуждённо помахивая хвостом, поглядывал по сторонам, реагируя на любой резкий звук чуткими ушами.
Приближающуюся машину заметил издалека и, когда до неё осталось совсем немного, неспешно поднялся, зная, что его никто не обидит.
Вот уже несколько лет местные водители притормаживали перед Джигитом, когда он перебегал дорогу или просто сидел на ней. Он был любимцем села, но не из-за того, что прекрасный охотник, лихо уничтожавший крыс и мышей, просто в своё время, когда ещё был котёнком, хозяин приучил его кататься на багажнике велосипеда, смастерив для этого специальную подушку. Затем, решив усложнить обучение, приучил ездить на спине огромной, кавказской овчарки по кличке Дружок.
Поначалу соседи ругались на хозяина, мол издеваешься над котом, мучаешь, но потом, когда Джигит, а именно из-за этого он получил такую странную кличку, перестал жалобно мяукать и, более того, начал сам запрыгивать на багажник и спину собаки, успокоились.
Джигит стал достопримечательностью села. Частенько приезжие, увидев его на багажнике, удивлённо показывали пальцами, но самой потрясающей для них сценой было, когда кот появлялся перед взорами верхом на собаке, вцепившийся когтями в её шерсть, вздыбивший, словно перед дракой, хвост и грозно и торжественно сверкающий зелёными глазами…
Машина приближалась, пыля по набитой, просохшей дороге.
Джигит отряхнулся и неспешно побежал в сторону дома. Он вполне успевал уйти с пути мчащегося "жигулёнка", но водитель, кто знает, что взбрело ему в голову, вдруг прибавил в скорости и направил автомобиль прямо на, не ожидавшего такого поворота событий, кота. Он протаранил часть штакетника и настиг…
-Мяв! - Раздалось предсмертное из-под колеса и водитель, новый житель села, недавно поселившийся в полученном по наследству доме, радостно и пьяно воскликнул:
-Есть!
Вывернув обратно он проехал дальше и свернул в свой проулок.
-Лёнька! - Раздался громкий стук в дверь дома хозяина Джигита.
-Чего тебе? - Высунулся в окно Лёнька, непонимающе глядя на встревоженную старуху-соседку.
-Лёнька! Там Вовка Перхун твово кота задавил! - Запыханно проговорила она и указала рукой в сторону случившегося.
-Как задавил?! - Опешил Лёнька. - Да ты в своём уме?
-Правда, правда! - Зачастила старуха. - Сама видела. Он ещё забор твой сшиб.
И тут, словно в подтверждение её слов, завыл Дружок.
Оставив недопитым стакан с чаем, Лёнька выскочил на улицу и через мгновение был на месте трагедии. Его глазам предстала страшная картина, Джигит лежал у проломленного забора, вмятый в дёрн проехавшим по нему колесом. Ему чуть-чуть не хватило добежать до спасительного огорода. Он даже успел просунуть голову в дыру под досками, но коварный человек не оставил шансов, нагнав за мгновение до жизни.
Глаза Джигита застыли в немом ужасе боли, а открытый рот в последнем, предсмертном крике.

Пёс Дружок, жалобно скуля, сидел рядом. Он был другом Джигита. Когда-то, несколько лет назад, хозяин принёс их домой в один день и поселил в старой, почерневшей от времени, кривобокой корзине.
Росли вместе, ели из одной миски. Нередко, даже по прошествии лет, можно было наблюдать, как Дружок весёлым лаем приглашал друга на трапезу к своей миске. А когда тот появлялся и, полный достоинства, подняв хвост в знак дружелюбия, шествовал к столу, радостно бегал вокруг.
Джигит никогда не торопился в еде. Он часто останавливался, чтобы соблазнительно облизнуться, осматривался, снова начинал есть. Дружок терпеливо ждал и, когда друг насыщался и начинал процедуру умывания, с жадностью набрасывался на оставшееся.
Играли в свои, только им понятные игры, вместе спали. Порой в зимние, морозные дни Джигита можно было найти в будке Дружка, который своим теплом не давал другу замёрзнуть.
Вместе дрессировались хозяином, который ради смеха, а может для собственного удовольствия, обучил их некоторым цирковым номерам.
Оба любили хозяина. Иногда вместе сопровождали его на небольшие расстояния - пёс бегом, кот верхом. Джигит знал, чувствовал свою, только ему известную границу и, когда хозяин пересекал её, спрыгивал со спины Дружка и поворачивал домой. Дружок тут же останавливался и вопросительно смотрел на хозяина. Если тот не звал за собой, то оставлял его и вёз друга обратно.
Дружба кота и собаки умиляла. Ни одна собака не смела тронуть Джигита - на пути неизменно вставал рычащий дружок. Ни один пёс не трогал Дружка, ибо тот был неимоверно силён, но возможно, случись у него схватка с другим псом, Джигит пришёл бы на помощь другу…

Дружок попытался лизнуть Джигита, отбежал, снова вернулся, остановился, и преданно посмотрел в глаза хозяину, словно ожидая от него каких-то действий.
В груди у Лёньки заколотилось:
-Джигита?!…Машиной?!… Гад!…
Дружок вновь жалобно заскулил, залаял, напоминая о себе, и хозяин, глянув на него, подумал:
"Загрызёт ведь Перхуна, как пить дать загрызёт".
-К ноге! - Дал команду и пёс послушно уселся рядом.
Когда отвёли к будке и пристегнули цепь протяжно, скорбно завыл. Словно слёзы прозвучали в этом звуке, но животные не умеют плакать, люди умеют…
Лёнька смахнул набежавшую слезу и бережно, словно боясь причинить боль, поднял Джигита с земли.
-Похоронить надо… в саду. - Глухо проронил он прибежавшим жене и детям и понёс кота под сень яблонь.
Отнёс, вернулся, взял Дружка на поводок и направился к Перхуну.
-Ну чё тебе? - Надменно, дыхнув перегаром, спросил Перхун.
-Ты зачем кота задавил? - Сдерживая гнев, стараясь быть спокойным и приказав собаке сидеть, спросил Лёнька.
-Я ж не нарочно. Он сам попал.
-Что?! Не нарочно?! Да ты у меня пол забора завалил, чтоб догнать и задавить!
-Ну и что?! Ну и задавил! Ну и завалил! Захотелось мне так, понял?! - Вдруг нагло заявил Перхун, насмешливо глядя на, слабосильного против него, Лёньку. - И ничего ты мне не сделаешь! Может драться полезешь?…
Он сделал угрожающий шаг вперёд и Дружок, до этого смирно сидевший возле ноги хозяина, с бешеным лаем рванулся вперёд.
Лёнька вцепился в поводок и с огромным трудом удержал его.
Перхун, моментально оценив обстановку, и поняв, что она не в его пользу, заскочил за калитку.
-И кобеля твоего задавлю! - Донеслось оттуда. - Пусть только на дороге появится!
Дружок вырвался из рук хозяина и в яростном порыве попытался перепрыгнуть крепкий, досчатый забор. Не получалось. И он, продолжая заливаться грозным лаем, остановился.
-Дружок! Назад! -Попытался укротить пса Ленька и когда тот нехотя подчинился, в сердцах, с болью и злостью, крикнул. - Ты больше никогда не выедешь отсюда на своей машине! Никогда! Ты понял?!
-Ха, ха, ха! - Раздалось из-за забора. - Испугал! Придурок! Ха, ха, ха!…
-Пойдём отсюда, Дружок. - Приказал собаке Лёнька. - Всё равно мы сейчас ничего не сделаем.
Дружок, понуро опустив голову и хвост, поплёлся за хозяином. Потом рванулся было обратно к приоткрывшейся калитке.
Лёнька кое-как сдержал его и погладил по голове:
-Не надо, Дружок, мы ему по-другому отомстим. Он всю жизнь будет помнить Джигита.
Перхун крикнул вдогонку ещё что-то обидное, но Лёнька не ответил: "Пусть орёт, икнётся ему потом".
Дома, всей семьёй: он, жена, сын и дочь, похоронили кота. Детские слёзы ещё больше разозлили Лёньку, теперь уже окончательно решившего отомстить, не оставлять дело так.
Он спустил Дружка с цепи и тот, словно переживая огромное горе, вновь жалобно заскулил и улёгся возле свежего холмика.
-Ты смотри, как переживает. - Покачал головой хозяин.
-А ты что, не переживаешь? - Глянула на него жена. - Лично мне очень жалко.
-И мне жалко, но что теперь поделаешь, не вернёшь…, но я это дело так не оставлю, попомнит…
-Может не надо, Лёнь. - Ненавязчиво попросила жена. - Пусть бог его судит за содеянное.
-Что о? Бог? Ну уж нет! Пусть он, гад, здесь ещё почувствует, до суда божьего! Пусть поймёт…
Жена не ответила, только кивнула головой, как бы благославляя на месть, и повела плачущих детей домой.
За окном стемнело.
Подумав, что-то прикинув в уме, Лёнька достал две доски, густо набил в них гвоздей и, взяв лопату, отправился к дому обидчика.
Ворота гаража Перхуна выходили в длинный, узкий проулок, по которому могла проехать только одна машина. Он воспользовался этим и в двух местах, там, где чётко просматривалась колея, закопал изготовленные ежи. Притоптал развороченную землю. Подумал. Сходил домой ещё раз и, смастерив новую пару ежей, закопал на выезде из проулка.
-Хоть на один да наедешь. - Злобно проговорил он в сторону дома Перхуна. - Не может быть чтоб не наехал.

Село гудело пересудами о случившемся. Люди знали и любили Джигита и, когда весть о том, что Перхун проколол все колёса на своём "Жигулёнке", поняли чьих рук это дело.
Кто-то осудил:
"Из-за кота? Стоит ли кот такого возмездия".
Но большинство поддержало:
"Стоит. Пусть Перхун знает, что можно делать, а что нельзя".
Проколов колёса Перхун в бешенстве кинулся к дому виновника.
-Чего тебе? - Вышел на разъярённый рёв недруга Лёнька.
-Я тебе морду набью! - Орал из-за забора Перхун, боясь войти во двор, так как там находился злой, вздыбивший шерсть, рвущийся отомстить за друга, Дружок.
Лёнька ожидал подобной реакции на акцию возмездия и спокойно предложил:
-Попробуй.
-Ну иди сюда!
-Ты прибежал бить мне морду, вот и зайди. - Он подошёл к забору и взял бесившегося пса за ошейник. - Смелее! Зайди и набей… Что, не получается? А может ты собаки боишься? Так и продолжай бояться, потому что если я его отпущу, то от тебя одни обрывки останутся. Но я не буду этого делать, не хочу из-за тебя, козла, сидеть. И учти, из гаража ты больше не выедешь, а если выедешь, то не заедешь.
-Я в ментовку пойду! - Попробовал припугнуть Перхун, косясь на мечущуюся собаку.
-Иди. - Спокойствие Лёньки всё больше выводило Перхуна из себя.
-Да ты знаешь с кем связался?!… - Вновь заорал было он, но Лёнька, резким криком оборвал его монолог.
-Знаю! Со сволочью! И мне плевать кто ты есть, понял?! Я тебе сказал, что из гаража ты больше не выедешь! А теперь вали отсюда пока цел!
Не слушая, продолжавшего материться, Перхуна, он оттащил Дружка от забора, взял валявшийся на крыльце поводок, пристегнул к ошейнику и направился к калитке.
Перхун испугался. Он вдруг понял, что Лёнька может не удержать бесившуюся собаку и, продолжая ругаться, правда уже не так агрессивно, попятился прочь.
Дружок, едва приоткрылась калитка, рванулся вперёд, волоча за собой упиравшегося хозяина. Непрошеный гость бросился бежать и, через несколько секунд, скрылся за поворотом.
-Вот так то. - Усмехнулся ему в след Лёнька и с трудом затащил пса обратно.
…Ох как не хотел он ни с кем враждовать! По-доброму относился к людям, но враг появился сам.
"Что же ты хочешь доказать, Перхун? Чего добиваешься? Ведь никогда не будет по-твоему! Никогда!… Остановиться бы тебе, Перхун! Понять, повиниться. Не вернуть уже того, что содеяно, не повернёшь время вспять. Может я и простил бы… Не знаю, как Дружок. Может при хорошем отношении и он бы простил, но ты усугубляешь, угрожаешь, а это значит. Что будет так, как хочу я. И никто, даже господь Бог, тебе не поможет!"
Подошли мужики-соседи:
-Чего он, Лёнь?
-Да так, угрожает. Орёт, что и Дружка задавит, а меня в ментовку определит. - Махнул рукой Лёнька.
-Ты вот что, - сказал один, - ты не стесняйся. Скажи если что. Мы ему живо рыло начистим.
-Хорошо, скажу.
Перхуна не любили в селе.
Едва появившись в этих краях он сразу же не понравился людям. Вёл себя вызывающе, нагло, нередко хамил, мог запросто оскорбить и, самое главное, считал, что так и должно быть.
Его терпели, думали приживётся, изменится, подстроится под людей, станет своим, но нет, Перхун, чувствуя терпимость людей и принимая её за страх перед своей силой, а он был довольно сильный мужчина, наглел всё больше и больше.
История с Джигитом стала последней каплей - его возненавидели.

Утром третьего дня, когда Лёнька собирался на работу, подошла жена:
-Лёнь, Дружок с того самого дня ничего не ест. Всё лежит возле могилы и никуда не отходит. - Тяжело вздохнула. - Ох не к добру это.
-Как не ест? - Встревожился Лёнька.
Занятый местью и весенними полевыми работами, он не заметил перемены в поведении собаки и серьёзно встревожился.
-Да вот так. И мясо не берёт. Вообще ничего не ест и не пьёт.
-Пойду гляну. - Отложил он сборы и поспешил к собаке.
Пёс действительно лежал возле могилы. Когда подошёл хозяин приподнял голову, вяло вильнул хвостом и вновь положил её на передние лапы.
-Ты что это, Дружок? - Присел рядом Лёнька и погладил собаку по голове.
Дружок вновь слегка вильнул хвостом, но не поднялся. Он словно бы сказал этим: "Ну что ты пришёл, хозяин? Чего тебе от меня надо? Неужели не видишь, что плохо мне?"
-Нельзя так, друг. - Понял его Лёнька. - Понимаешь? Нельзя. Надо жить дальше. Не вернуть нам его обратно.
Пёс посмотрел умными глазами и снова вильнул хвостом.
-Ну-ка, пошли. - Потянул его за ошейник хозяин.
Дружок не стал упираться. С понурым видом он добрёл до будки и лёг. Понюхав предложенную кость отвернулся и тяжело вздохнул.
Увиденное потрясло.
-Вот ведь как. - Лёнька не знал что делать. Он повернулся к стоявшей рядом жене и попросил. - Некогда мне сейчас. На работу надо. Ты присмотри за ним. Не нравится он мне что-то, не заболел бы.
На работе, куда Лёнька сегодня припоздал, который день чувствовалось напряжение. Что-то изменилось в поведении людей. Нет, всё вокруг было тоже, и мастерские, и люди, и техника. Перемена выражалась в отношении к одному человеку - Перхуну. С ним не разговаривали. Никто не подал руку, чтобы поздороваться, на просьбу помочь в чём-то просто отворачивались и делали вид, что не замечают.
Перхун понял. Несколько дней он пытался что-то исправить, то приглашая выпить, то ещё что-то, но никто не шёл. Сегодня, скрипя зубами, доработал до обеда и отпросился.
Механик не стал возражать - пусть идёт, спокойнее без него. Может посидит дома, подумает, поймёт.
Нет, не понял человек, не повинился, ещё больше озлобился, считая себя правым.
-Ишь, бойкот мне устроили. - Сказал дома жене, когда та поинтересовалась причиной его раннего возвращения с работы. - Я им покажу бойкот! Вот уволюсь и пусть работают, как хотят. Когда сюда приехал силком тащили, мол людей не хватает, работать некому, выручай.
-Вов, а Вов. Ты бы пошёл к Лёньке, попросил прощенья. - Несмело, зная крутой нрав мужа, предложила жена. - Жить ведь нам здесь.
-Ещё чего! Лучше я в город работать устроюсь, на автобазу. Друг у меня там есть, давно зовёт, а на этих тьфу!
-А добираться как?
-На машине.
-Так ведь Лёнька не выпускает.
-Да я… - Начал было Перхун и остановился, сообразив в какую ситуацию угодил. Махнул рукой. - Ладно. Что-нибудь придумаю. А пока съезжу к нему, узнаю что и как.
Больше часа он прощупывал проулок, отыскал два ежа и, успокоившись, сел за руль.
Колёса спустили метрах в ста от дома.
-Вот ведь гад! - Выскочил Перхун из-за руля и в сердцах ударил кулаком по капоту. - Убью паразита!
-Поделом. - Сказала проходившая мимо старуха и погрозила клюкой. - Вперёд наука.
-Пошла вон, карга старая!
-Э э эх, дурак. - Покачала головой бабка и, плюнув в его сторону, засеменила дальше, постукивая палкой по дороге.
Более двух часов занимался Перхун колёсами. Потом поехал в город. Вернулся поздно, когда стемнело. Возле гаража вновь зашипели колёса.
Ругаясь, матеря весь белый свет, он загнал машину в гараж на пробитой резине и бросился к дому виновника. Ворвался было во двор, но там его поджидал разъярённый Дружок. Он издалека учуял приближение врага и, оставив могилу, прибежал к забору, чтобы встретить. Не обращая внимания на суковатую палку, которую прихватил с собой пришедший, ринулся в атаку.
Перхун выскочил на улицу и остановился, не зная что делать дальше. Ненависть собаки словно холодным душем остудила клокотавшую ярость и заставила задуматься.
Получался замкнутый круг - Лёнька не давал жить спокойно и был недосягаем, его защищал огромный пёс.
На шум выбежал хозяин.
-Кто тут? - Всмотрелся он в темноту.
-Иди сюда! - Рявкнул на него Перхун.
-Зачем? - Понял, причину злости собаки Лёнька и не двинулся с места.
-Слышь ты! Ты это дело брось! Я ведь это так не оставлю! Плакать будешь! Ты понял меня?! А кобеля твоего пристрелю к чёртовой матери!
Лёнька, не желая выслушивать новый поток оскорблений, закрыл за собой дверь.
-Это кто тут плакать будет? Лёнька что ли? - Раздалось за спиной Перхуна и он, вздрогнув от неожиданности, обернулся.
Позади стояло четверо мужиков. По всей видимости они услышали лай собаки, крики и решили узнать в чём дело.
-А вам какое дело? - Зарычал он на них, оправившись от испуга.
-Нам то как раз и есть дело. - Заявил один из подошедших. - Плакать, наверное, тебе придётся.
-Это ещё почему?
-Слишком много на себя берёшь, не раздавило бы.
-Ладно, мужики, не лезьте. Сами разберёмся. - Сообразив, что ситуация не в его пользу, примирительным тоном заговорил Перхун.
-Почему это не лезьте? - Удивился второй мужик. - Это дело наше, соседское. Лёнька мужик хороший, никому зла не делал и не делает, а ты на него бочку катишь.
-Так ведь пустяк, кот какой-то, а он… - Начал было оправдываться Перхун, но его довольно невежливо перебили.
-Хорош мозги пудрить, понял? Тебе это пустяк, потому что ты без сердца, а ему и нам нет. За этого кота мы бы тебе башку открутили к чертям собачьим, если б можно было…Короче, если тронешь Лёньку или его собаку, то не обижайся. Мы тебя предупредили. А теперь пошёл вон отсюда!..
-Что я вам плохого сделал? - Опешил от такого Перхун.
-То же, что и Лёньке. Иди, иди, не зли.
Поняв, что действительно будет лучше уйти, он покосился на бесившегося за забором Дружка, отбросил палку в сторону и, сплюнув, пошёл прочь.
"Все против меня. - Колотилось у него в голове. - Все. А за что?!"…
Мужики ещё немного постояли, проводили его взглядом, и направились в противоположную сторону.

Через несколько дней Дружок умер.
Все, дни после трагедии, он почти не отходил от могилы Джигита, оставляя её только в исключительных случаях. Он так и остался лежать, положив голову на холмик, и закрыв глаза, словно уснув.
Утром хозяйка в очередной раз понесла ему еду, надеясь что тоска отступила и пёс всё-таки поест, но нашла его мёртвым.
Это уже было слишком.
-Не жить ему здесь. - Похолодев душой проговорил Лёнька.
-Ох - ох - ох, бедняжка. - Всплакнула жена. - Как человек истосковался, не пережил.
-Мама-а, Дружок правда умер? - Потянув за рукав, спросила мать дочь.
-Да, Аннушка, умер. - Ответил за жену отец. - Видимо Джигит был больше ему другом, чем мы. Видимо он его больше любил.
Дети заревели в голос и родители не стали их успокаивать - пусть поплачут, легче станет.
-Лёнь! - Кто-то громко позвал от калитки.
Хозяин пошёл на зов и обойдя дом остановился. У калитки стоял Перхун.
Кровь взыграла ненавистью, но Лёнька всё же сдержался и подошёл:
-Ну, что тебе ещё надо?
-Поговорить хочу.
-Поговорить? О чём? Что ты мне можешь сказать?
-Ты знаешь… виноват я… - Опустил голову пришедший.
Перхуну редко приходилось просить прощения, но сейчас он вынужден был пойти на этот шаг, понимая что Лёнька не отступится, не даст жить спокойно, принципиально не даст.
"Потом с ним разберусь" - Решил он. - "Когда всё успокоится".
-Виноват говоришь. - Горькой улыбкой усмехнулся Лёнька. - А ну, пошли со мной.
-Куда? - Гость нерешительно сделал шаг вперёд и огляделся по сторонам.
-Иди, не бойся. Нет Дружка. - Поняв его боязнь, сказал хозяин.
Перхун, продолжая оглядываться, направился следом.
Лёнька подвёл его к неподвижному псу и проговорил:
-Видишь, что ты наделал?
-Не понял? - Глядя на мёртвую собаку удивился Перхун. - Он что, из-за кота что ли?
-А ты, наверное, думал, что всё так просто? Думал, что они бездушные? Что не понимают ничего? Так? - Перхун молчал и Лёнька продолжил. - Видишь как ты ошибся? Не бездушные они, всё понимают. Это ты, хоть и человек, ничего понимать не хочешь. Ты хоть представляешь, что было бы с тобой, если бы я хоть раз выпустил Дружка на улицу?
-Представляю. - Кивнул гость, но в глазах его промелькнуло что-то насмешливое. Всего мгновение, но Лёнька уловил его, уловил этот миг и понял, что нельзя верить этому человеку, да и человек ли он вообще.
-Уходи отсюда. - Сказал он. - И мой тебе совет - уезжай. Не место тебе в нашем селе.
-Чего - о? - Вытянул шею Перхун, словно ослышался.
-Что слышал.
-Ну уж нет! Не бывать этому!
-Как знаешь. Но я тебя предупредил. А теперь уходи. Не следует тебе видеть, как хоронят друзей.
-Слушай, Лёнь, может договоримся?
-О чём?
-Ну заплачу я тебе за них что ли. Сотня тебя устроит?
От такого предложения Лёньку покоробило:
-Что? Сотня? А ты сына или жену продашь за сотню? А? Наверное продашь.
Перхун злобно посмотрел на него и сквозь зубы процедил:
-Ты эти вещи не сравнивай, понял?! Иначе я тебя рядом с ними положу.
-А я не сравниваю. Я говорю о том, что вижу. Кого тебе ещё продавать? Друзей у тебя нет, не нажил, врагов полно, вот только их и останется, когда приспичит. Хотя за сотню, наверное, не продашь, а вот за большую сумму вполне возможно. Душа у тебя мелкая, деньгами всё меряешь. Так вот, ни сотня, ни тысяча меня не устроят, не тот случай. А теперь уходи.
Перхун с ненавистью в глазах сжал кулаки.
-И не надо на меня кулаки сжимать. - Заметил его движение Лёнька. - Много я таких видел сжимальщиков, как бы потом не пришлось опять сюда приходить просить прощения, но тогда я тебя уже посажу.
-Ну хочешь я куплю тебе кота и собаку, самых дорогих, породистых. - Пошёл на попятную гость.
-Опять торгуешься? Я же сказал: "Не тот случай", не выйдет, ничего я от тебя не возьму. Уходи говорю. По-хорошему уходи…
-Ну это мы ещё посмотрим, кто отсюда уедет. - Злобно зарычал Перхун. - Ты здесь не хозяин. Просто я ещё за тебя не брался, по-хорошему хотел дело уладить. Пожалеешь, что не согласился.

К обеду следующего дня появился участковый - капитан Марков.
-Здравствуйте. - Поприветствовал он хозяев дома и, обращаясь к Лёньке, довёл до сведенья. - Гражданин Васильев, на вас, от гражданина Коровина В.С., поступило заявление, что будто бы вы не даёте ему возможности выезжать на личном автомобиле из гаража, прокалываете колёса, повреждаете замки с целью помешать. - Дочитав заявление поднял глаза и уже неофициально спросил. - Что случилось, Лёнь? Чего вы не поделили?
С капитаном Марковым у Лёньки были хорошие отношения. Он не был скандалистом, не судим, обычный, простой работяга. Участковый уважал таких и никогда не тревожил без надобности. Более того Маркову нравился этот мужик, потому что многое умел, многое знал.
А Лёнька действительно умел много. Зимой, когда делать вечерами было нечего, занимался резьбой по дереву, вырезая различные, причудливые фигурки людей и зверей. Как-то, задавшись целью, натащил отовсюду, даже со свалки, кучу старых запчастей и собрал для домашних нужд причудливый, нестандартный тракторишко. На нём он нередко помогал соседям в полевых работах, когда в округе другая техника была занята. Умел играть на баяне и гармошке, и на любой свадьбе или празднике был незаменим. В ближайшей округе ему не было равных в игре в шахматы и шашки. Но больше всего капитану нравилось, и удивляло, то, что Лёнька выдрессировал кота и собаку. Не в каждом цирке можно было увидеть подобные номера.
На работе Васильева тоже знали, как хорошего работника, выполняющего любую работу на совесть.
-А вы что, не слышали? - Спросил он участкового, выслушав до конца.
-Да нет, ничего. А что? Чем-то насолил?
-Хуже. - Вздохнул Лёнька. - Джигита он моего задавил.
Он ожидал в ближайшее время появления милиции и теперь прикидывал на чью сторону может встать участковый. Очень уж далеко зашла склока.
-Как Джигита? - Не поверил капитан. - Может случайно.
-Если бы. Нарочно задавил. Догнал у забора и переехал... -И Лёнька подробно рассказал о случившемся
-Ты это сам видел?
-Бабка Марья видела. Она сразу же ко мне прибежала и рассказала. Да вы сами можете убедиться, что нарочно. Он даже забор сшиб, чтоб догнать. Пойдёмте покажу. Я его ещё не делал, только щитом закрыл, чтоб Дружок не выскочил.
-Так, так. - Проговорил участковый, внимательно осмотрев проломленные доски. - С чего это вдруг он стал котов давить? Делать что ли нечего?
-Пьяный был.
-Пьяный?! Так это меняет дело! Позови-ка его сюда.
-Нет, не пойду. Не хочу.
-Понимаю. Да, кстати, а где Дружок? Что-то я его не вижу.
Капитан давно уже привык к тому, что рядом с Лёнькой постоянно находится собака и сразу же заметил её отсутствие.
-Умер Дружок. Прямо на могилке Джигита и умер… Не пережил.
-Да ты что?! - Участковый потрясённо вытер лоб. - Да - а, такое бы и я не простил. Ну-ка, пошли к Коровину.
-К Перхуну что-ль?
-Ага. - Капитан улыбнулся. - Кличку какую-то странную дали. В честь чего?
-Дак брехун.
А-а-а, понятно. - Рассмеялся участковый и направился в сторону дома исца.
Перхун встретил возле забора с тревожно ожидающим видом.
-Так-с, гражданин Коровин. - Обратился к нему капитан тоном не предвещавшим ничего хорошего. - Как вы обрисуете мне ситуацию. Я тут кое-что выяснил и хочу узнать всё до конца.
Перхун глянул на Лёньку, понял, что тот ничего не утаил и, с кислой миной на лице, проговорил:
-Ну задавил кота, так что ж, казнить меня теперь?
-А зачем вы задавили кота?
-Случайно.
-Как вы объясните сбитый при этом забор? Тоже случайно?
Перхун насторожённо посмотрел в сторону молчавшего Лёньки и сказал:
-Поставлю я ему забор, делов то там…
-Хорошо, один вопрос решили. - Произнёс участковый и что-то пометил на листе бумаги. Потом поднял голову. - Вот тут до меня дошли слухи, что вы угрожали Васильеву, обещали и собаку задавить или пристрелить. Это как понимать?
-Пьяный был, сдуру. Ну каюсь, не повторится больше.
-Ага, понятно. Тут вот ещё есть свидетели, что вы ездите за рулём вашего автомобиля в нетрезвом виде, это как понимать? Может мне стоит походатайствовать, чтоб вас лишили водительских прав на пару лет? А то вы, как вы говорите "сдуру", начнёте и людей давить?
-Он что ли сказал? - Кивнул Перхун в сторону продолжавшего молчать Лёньки. - Врёт, за кота мне мстит.
-Ой ли. Я тут поспрашивал людей и это утверждает не один он.
-Врут. - Упёрся Перхун.
-Все врать не могут, гражданин Коровин. Для этого надо очень сильно насолить людям. В общем так, заявление я ваше принимаю…, к сведенью, но лучше бы вам договориться с потерпевшим по доброму, не доводить дело до суда. Решение суда может быть далеко не в вашу пользу. Мне кажется, что так оно и будет.
-Дак он не хочет договариваться.
-Значит вы не так договариваетесь.
-А как надо?
-А вот этого я, милый мой, не знаю. Надо понимать в жизни, что можно, а что нельзя. И не надо оскорблять человека, если виноват. Порой необходимо вспомнить хорошую, русскую поговорку: "Не плюй в колодец, пригодится". Старики наши не дураки были, знали о чём речь ведут. Честно вам скажу, я бы, будь я на месте Васильева, ещё круче бы отомстил. И мой вам совет, не пишите больше никуда, не помогут.
-А что мне делать? - Опустил голову Перхун. - На работе со мной никто разговаривать не хочет. Завгар вчера предложил уходить… по собственному. Огород никто не едет вспахать, ни за деньги, ни за магарыч. Бабки в след плюют. Что?
Участковый сочувственно посмотрел на него и ответил:
-Прежде всего надо быть человеком, надо уважать других, не ставить себя выше. Видимо вы действительно насолили людям, если они так с вами поступают. Хорошенько подумайте и решение придёт. Желаю удачи.
Капитан сложил бумаги в папку, попрощался и ушёл. Лёнька, так и не проронив ни слова, так же поспешил домой, всей спиной ощущая тоскливый взгляд противника.

Прошла неделя и возле дома Лёньки появились двое. Один был Перхун, второго он видел впервые.
-Лёнь. - Жалобно протянул недруг, когда хозяин вышел навстречу. - Продаю я машину.
-Ну и продавай. Я тебе что?
-Так ведь выехать надо.
-Выезжай. Мне какое дело.
В разговор вмешался неизвестный:
-Леонид! Правильно я вас назвал? - Увидев утвердительный кивок заговорил дальше. - Я покупаю эту машину и мне надо её забрать. Лично я вам ничего плохого не сделал и меня не интересуют ваши дела, так что прошу вас, дайте возможность уехать. Если вам надо за это заплатить, то назовите сумму…
Лёнька улыбнулся: "Вот он - Перхун. Заносчивый, наглый, надменный. Вот он стоит с униженным видом и просит, заискивающе заглядывая в глаза. Вот только понял ли он что-нибудь, извлёк ли урок?… Не верится что-то. Наверняка в очередной раз выворачивается и хочет, чтобы пожалели. Поздно, опоздал ты, Перхун. Люди тебе не простят, не пожалеют".
-Не надо мне ваших денег. - Глянул он на покупателя. - Пойдёмте.
Через час с небольшим машина скрылась за околицей. Перхун уехал вместе с покупателем и появился только через несколько дней.
Ещё через некоторое время в село приехал чужой " Камаз"
Семья Коровиных погрузила в него пожитки и уехала навсегда, оставив о себе недобрую память.
Их отъезд проводили тяжёлым молчанием.
Жена Перхуна садилась в машину со слезами. Ей сочувствовали, понимали горе, но никто не хотел понимать мужа, никто не пожелал ему удачи на новом месте.

Ровно через год дети Васильевых, с весёлым смехом, катали велосипед, на багажнике которого жалобно мяукал маленький, пушистый котёнок. Лопоухий щенок кавказской породы бегал вокруг и гавкал на веселящихся ребятишек.
-Опять над котом измываешься. - Ворчала на Лёньку старуха-соседка, глядя на происходящее. - Совсем замучил беднягу.
Лёнька улыбался её ворчанию, поглядывая на веселящихся ребятишек, и думал:
"Нет, не те это Джигит и Дружок, не те. Будет ли у них та дружба, какая была у прежних? Дай-то бог"…

Николай Уткин сидел за столом дешевенького уличного бара, попросту забегаловки, и, держа в руках опустевший стакан, понуро разглядывал его дно. Выпивка кончилась, деньги тоже, но голова, после вчерашнего, продолжала болеть и требовала лечения.
Он сидел за столом и не знал, что делать, чтобы хоть немного смягчить действие похмелья.
Сзади подошёл человек и положил руку на плечо:
-Ты что тут делаешь?
-Пью. - Ответил Николай, продолжая разглядывать дно.
-И давно? - Вновь спросил подошедший, надоедливо не убирая руку.
-Давно. А тебе что за дело? - Он наконец оторвал взгляд от стакана и медленно повернул голову.
Возле него стоял офицер.
-А-а-а, здорово, старлей. - Проговорил ничего не выражающим голосом Николай, нисколько не радуясь встрече с бывшим командиром. - Присаживайся.
-Полковник. - Поправил офицер и, переставив стул, опустил на него своё крепкое, тренированное тело. Он в упор рассматривал бывшего подчинённого и держал длинную паузу.
-Чего уставился, старлей. - Почувствовав неудобство от жёсткого взгляда, нарушил паузу Николай. - Наверное не ожидал меня здесь встретить?
-Полковник. - Вновь поправил офицер и согласился. - Не ожидал. Плохо выглядишь, и в званиях разбираться перестал.
-Для меня ты всегда будешь старлеем, а насчёт вида, то закажи сто пятьдесят и буду выглядеть лучше.
Полковник молча поднялся и через несколько минут вернулся с двумя наполненными стаканами и парой колбасных бутербродов.
Глаза Николая жадно уставились на появившуюся выпивку. Дрогнувшей рукой он взял один из стаканов и, переборов желание тут же опрокинуть его в рот, подождал пока офицер усядется.
-Вздрогнули. - Произнёс полковник вместо тоста и стаканы соприкоснулись мягкими боками.
-Уф. - Прозвучал дружный выдох.
-Закусывай. - Приказал офицер и Николай послушно откусил от бутерброда.
Полковник подождал пока коньяк привьётся в больной голове бывшего сослуживца и вновь коротко приказал:
-Рассказывай.
-О чём?
-Обо всём. О жизни. О том, как ты здесь очутился. Тебе есть что рассказать.
-Стоит ли?
-Стоит.
Николай несколько ожил под действием выпитого и насмешливо глянул на собеседника:
-А тебе, собственно, что от меня надо? Я тебе ничего не должен.
-Я должен. Рассказывай.
Николай опустил голову, не зная с чего начать.
-Как живёшь? Где работаешь? Про семью. Про родителей. Давай, не стесняйся. - Подтолкнул наводящими вопросами офицер.
-Ну хорошо, слушай если тебе это интересно. - Криво усмехнулся бывший солдат и начал. - Живу хреново, сам видишь. Сейчас, наверное, никто не живёт хорошо кроме воров. Работаю где придётся… Было время, когда работал в одном из баров вышибалой…
-Ну и как?
-Как, как! Вышибал. Потом бросил. Надоело работать на сволочей с жирными, зажравшимися мордами, которые проматывают за вечер целые состояния. И ведь что интересно, страна голодает, мучается, люди годами зарплату не получают, а эти… Не хочу даже говорить о них. Ведь всем понятно, что эти деньги они не заработали. Невозможно заработать столько честным трудом, тем более в наше время. Всё это воры, бандиты, возомнившие себя хозяевами страны. И никто им не указ. Да и кто им может что-то указать? Я уверен, что президент тоже их этой шайки. Знаешь как противно тащить такого "хозяина" к машине в облёванном френче?
Полковник отрицательно качнул головой:
-Не приходилось.
-А я знаю! Я больше трёх лет на них работал. Потом невыносимо стало смотреть и слушать их пьяные самовосхваления и душеизлияния, душа не выдержала. Короче, бросил, не смог дальше. Сейчас работаю где придётся, чаще всего грузчиком. Иногда помогаю людям, если попросят. Понимаешь чем помогаю?… Не за так конечно. А вот на завод какой-нибудь устроиться не могу, говорят мест нет. А куда они подевались?! Ведь раньше везде рабочих не хватало! Везде требовались!…
-Женат? - Перебил полковник, переводя разговор на другую тему.
-Нет, что ты. Не хочу. Бабу на ночь всегда найду, если приспичит, лишь бы деньги были, а жениться уволь. Да и некуда мне жену привести.
-А родители что, не помогут?
-Нет у меня родителей. Отец умер, когда я ещё маленький был, а мать не перенесла моей смерти.
-То есть как твоей смерти? - Удивлённо насторожился офицер.
-Пока лежал в госпитале какая-то мразь послала ей похоронку. Вот она и… Сам понимаешь, единственный сын. Квартира у нас ведомственная была и её сразу же забрали. В общем всё плохо. Хочешь честно?
-Валяй.
-Я, в этой новой жизни, которую нам навязывают правители, ничего не понимаю. Забирали в армию в нормальной стране, где всё было тихо и спокойно, где для всех была работа и всем всего хватало, а вернулся и, ты знаешь, не поверил, что дома. Всё кругом развалено, все злые, все вокруг врут. У всех, особенно у молодёжи, на уме только деньги, работать никто не хочет. Как услышат слово "доллар", так глаза у них адским огнём загораются, словно эти проклятые доллары самое главное на свете. Потом бац, СССР развалили! И не стало страны за которую воевал. За что я там жизнью рисковал?! За этих?!… Ветеран, а никому не нужен. Как будто и не было нас и ветеранов Отечественной. А ведь я и они их покой защищали! Их свободу и жизнь!… Корочки вот выдали недавно, что ветеран Афгана. Для понта, наверное, чтоб успокоился и не вякал, а вот квартиру обратно не отдают, хотя у меня привилегии. Да что там… - Николай обречённо махнул рукой. - Чиновники учтивые стали. Улыбаются, суки, соглашаются со всем, головой кивают и руки разводят, мол ничего поделать не можем, не в нашей компетенции. Одного такого чуть не придушил прямо в кабинете, взятку с меня тянуть вздумал, сволочь. Схлопотал тогда пятнадцать суток. Хорошо, что вообще не посадили, хотя может быть в тюрьме и лучше было бы. Короче кранты.
-А живёшь где?
-Сейчас нигде. Жил у друга. Хороший парень, но недавно он женился и пришлось выметаться. Он так и сказал: "Извини, Колёк, но у меня теперь семья. Ты нам будешь мешать. Поищи другое место". Я на него не в обиде. Я бы и сам так поступил.
Николай умолк на полуслове.
"Да а, - подумал полковник, глядя на опустившего голову сослуживца, - крепко, видимо, ударила тебя жизнь".
На его памяти Уткин всегда был жизнерадостным, весёлым, неунывающим парнем, но этот, что сидел сейчас напротив, не был похож на того, из прошлой жизни.
"Неужели сломался?… Не похоже на тебя, парень. По натуре ты борец, всегда умел выживать… Что ж, надо помогать, иначе совсем пропадёт".
-В общем так. - Офицер поднялся со стула. - Сейчас у меня нет времени, дел много. Вот мои координаты. Вот деньги. Даю неделю на отходняк. Найдёшь меня по этому адресу. Если через неделю не появишься, то не обижайся, найду сам. Понял?!
Протянув визитку и пачку купюр он повернулся и зашагал к выходу.
Николай проследил за ним взглядом и отметил, что полковник сел в чёрную, тридцать первую "Волгу", затем встал, купил ещё сто грамм, одним глотком выпил и, усевшись на прежнее место, задумался.
В голове всплыли события девятилетней давности…

С лейтенантом Снегирёвым, ныне полковником, Николай познакомился в части, когда призвали в армию. Служить попал в ВДВ, а лейтенант стал тогда его взводным и первым командиром.
С первых же дней он невзлюбил взводного, который, как ему казалось, излишне придирался к солдатам. Лейтенант доставал всем, изнурительными и долгими тренировками, требованием идеальной чистоты и порядка, да и просто цеплялся ко всяким мелочам. Он сгонял с десантников семь потов и по любому поводу объявлял наряд. От всего этого, особенно от тренировок, тяжело было всем, даже Николаю - боксёру с четырёхлетним стажем.
Николай сильно уставал. Дошло до того, что иногда, даже во сне, он продолжал тренироваться, мучительно перенося нечеловеческие нагрузки.
Отношение к взводному переменилось после случая, когда тот доказал свою честность, доказал, что человек слова.
Это случилось утром, на зарядке. В тот день лейтенант появился перед подчинёнными в спортивном, непривычном для глаз солдат, костюме и весело, как бы в шутку, предложил попробовать пробежать "пятёрку" наравне с ним. Десантники смутились. Все знали командира, как хорошего стайера. Вдобавок он был в кроссовках, не в пример увесистым сапогам солдат.
-Что притихли? - Обвёл взглядом взвод Снегирёв и с улыбкой внёс стимул. - Тот, кто не отстанет от меня, получит три дня увольнений и освобождение на эти дни от занятий и тренировок. Идёт?
Десантники продолжали молчать.
-Что ж, молчание - знак согласия. - Подытожил взводный и, построив солдат в три шеренги, дал сигнал на старт.
Лейтенант, как обычно, легко оторвался от взвода, чётко выдерживая привычный темп бега. Он бежал ровно, некрасиво приволакивая ноги. Такая манера бега командира всегда смущала глаза Николая - неправильно. Но, не смотря на неправильность, догнать его ещё ни разу не удалось.
Темп был высок. Отстали все и только один солдат, решив на этот раз во что бы то ни стало не отстать, тянулся за лидером, тяжело бухая сапогами по горячей, асфальтированной дороге.
Пот заливал глаза. В груди не хватало воздуха. Сердце билось с такой частотой, что казалось вот-вот выскочит из груди. Казалось силы на исходе и желание остаться и передохнуть нарастало с каждым шагом. Но солдат упрямо продолжал бег.
И вдруг… всё переменилось, дыхание выровнялось, сердце успокоилось, ноги стали лёгкими, невесомыми, словно на них не было сапог. И десантник прибавил шаг. В несколько секунд он догнал командира, который, заслышав стук приближающихся сапог, оглянулся:
-Уткин?
-Я, товарищ лейтенант.
-Ну и ну у. - Удивлённо протянул взводный и стал наращивать темп.
Солдат не отставал, а перед финишем, мощным спуртом, опередил, пересёк линию на шаг раньше.
Впервые Николай увидел взводного взмокшим и усталым. Впервые командир пожал ему руку, как равному. Тогда он получил обещанные трои суток увольнения, а через месяц, к удивлению взвода, был представлен к званию младший сержант, что в учебке случалось довольно редко.

К концу учебки, в тот день, когда Николай был дежурным по роте, неожиданно вызвали в штаб части.
Недоумевая, что бы это могло значить, он отправился на вызов.
За столом, в кабинете начальника части, сидело несколько человек, среди которых находился и лейтенант Снегирёв.
-Как служится? - Спросил младшего сержанта один из офицеров, в чине подполковника, выслушав доклад о прибытии.
-Хорошо, товарищ подполковник.
-Домой не тянет?
-Тянет, товарищ подполковник.
-Это хорошо, что тянет.
Что в этом хорошего Николай не понял, но перебивать или переспрашивать не стал, не положено по уставу, а подполковник продолжил задавать вопросы:
-Скажите, младший сержант, вы не желаете перейти служить в другую часть?
-Как в другую часть? - Десантник непонимающе обвёл присутствующих взглядом. - А здесь я что, не нужен?
Дружный смех офицеров смутил: "Неужели я сказал что-то не так?"
-Нет, почему же не нужен. - Просмеявшись, проговорил подполковник. - Вы просто нас не так поняли. Мы вам предлагаем перейти служить не только в другую часть, но и в другой вид войск. Мы обычно не практикуем такое и предлагаем служить дальше солдатам перед демобилизацией, но с вами случай особый - по настоятельной просьбе вашего командира. Он считает, что для такой службы вы полностью подготовлены.
Николай, не зная что и подумать, растерялся.
-А что это за войска? - Наконец нашёлся он.
-Спецназ.
-А что там делают?
-Ну-ну, молодой человек, - усмехнулся подполковник, - сначала нам необходимо получить ваше согласие. Когда согласитесь, то вам всё и объяснят. Могу только сообщить, что служба будет на контрактной основе. Будете зарплату получать. Ну так как?… Если вам требуется время подумать, то пару дней можем дать.
Николай, переминаясь с ноги на ногу, молчал. Предложение было столь неожиданным, столь ошеломляющим, что он не знал как поступить.
-Соглашайтесь, Уткин. - Подал голос взводный. - Мне такие, как вы, нужны.
-Вас тоже туда? - Глянул на него десантник.
-Приказ.
-Лейтенант Снегирёв будет вашим непосредственным командиром на новом месте. - Пояснил подполковник и поправился. - Старший лейтенант.
И Николай решился:
-Согласен…

Полгода усиленных тренировок на новом месте. Десять месяцев выполнения спецзаданий в тылу душманов, а потом…
Бой начался неожиданно, когда отряд прошёл заброшенный, выжженный войной кишлак.
Спецназовцы осмотрели его и, не обнаружив никого и ничего, двинулись дальше. Они пересекли полосу искорёженных, истерзанных взрывами, окопов и вышли к горбатой, по бычьи свесившей голову, скале. Чуть в стороне, за грядой ровно наваленных камней, виднелись несколько кривых, раскидистых деревьев, совершенно не вписывающихся в каменистый пейзаж местности.
Тишина. Ничего не предвещало опасности. Только крепкие ботинки солдат издавали хруст при каждом шаге, нарушая покой каменной почвы.
Шли молча, внимательно осматриваясь по сторонам, но нападение всё же стало неожиданностью.
Духи удачно выбрали место для засады и отряд должен был лечь, не сделав ни одного выстрела. Возможно они поджидали кого-то другого, но в засаду попала группа старшего лейтенанта Снегирёва.
Враг немного не рассчитал и открыл огонь раньше, чем требовалось. Возможно, у кого-то из устроивших засаду, сдали нервы, может быть это был страх перед приближающимися русскими, а может простая неопытность.
Бойцы залегли при первых же очередях. Больше половины так потом и не поднялось, но остальные огрызнулись яростным огнём. Взрывы и бешеная стрельба громом разнеслись по горам. Казалось сами горы приняли участие в смертельной схватке, умножая эхом беспорядочную стрельбу.
Отряд отстреливаясь, отбиваясь от нападавших, отползал обратно к окопам. Спецназовцы были опытными солдатами и понимали, что окопы единственная возможность спастись… В окоп спрыгнуло только шестеро.
Когда последний из живых перевалился через бруствер наступило затишье. Духи просчитались, небольшая часть русских всё же смогла укрыться и теперь была почти недосягаема.
Спрыгнув в спасительный окоп Николай сменил опустевший магазин и осмотрелся. Окопы были отрыты неровно, без какой-либо системы или расчёта. Возможно, что здесь окапывались солдаты когда-то так же попавшие в засаду. Этому свидетельствовало огромное количество гильз и несколько автоматных рожков, разбросанных по окопам и вокруг их, а чуть в стороне лежала пробитая пулей русская каска.
Всё говорило о том, что здесь, совсем недавно, шёл жестокий бой.
"А говорят, что снаряды дважды в одно место не попадают. - Подумал он. - Кажется здесь попали. Крепко они нас"…
-Что будем делать? - Спросил Снегирёва один из солдат. - Место неудобное, живыми не выпустят.
Старший лейтенант неторопливо перевязывал лёгкую рану на ноге. Закончив, сунув остатки пакета в карман, поднял на спросившего глаза:
-Пока ничего. Будем защищаться. - Он огляделся по сторонам, что-то прикинул в уме, и приказал. - Уткин! Присматривай за левым флангом. Коростылёв, твой правый. Остальные рассредоточиться по окопу. Я наблюдаю за ходом сообщения. Думаю, что пока они нас тут не достанут, а там, глядишь, и помощь подоспеет.
-Не будет помощи. - Угрюмо проговорил другой боец. - Вызвать нечем, рация там осталась. - Он красноречиво указал рукой в сторону погибших.
-Что ты предлагаешь? - Сурово глянул на него Снегирёв.
-Ничего.
-Тогда молчи. Нам надо дотянуть до темноты, а ночью выберемся…
-Русские! - Голос духа, заговорившего на русском языке и усиленный рупором, заставил вздрогнуть. - Русские солдаты! Вы окружены! Предлагаем сдаться! Обещаем сохранить жизнь!…
Солдаты вопросительно посмотрели на командира.
Старший лейтенант обвёл всех пытливым взглядом и неожиданно спросил:
-Кто хочет в плен? Может кто-то хочет стать рабом или обрезным?… Это у них в порядке вещей… Что молчите? Прислуживать придётся этим козлам, плевки за ними подтирать… Есть такие?…
Отряд молчал. Ничто из предложенного не устраивало.
-В таком случае будем драться. - Правильно истолковал молчание сослуживцев офицер и подытожил. - Лучше быть убитым, чем лизать их поганую задницу, тем более, что мы спецназ. Мы не имеем права сдаваться.
Дух продолжал кричать и один из солдат предложил:
-Командир, разреши заткнуть гаду глотку. Очень уж он мне надоел.
-Давай.
Все знали, что Ерёмкин далеко и точно бросает гранату и, действительно, может заткнуть.
Солдат отставил в сторону автомат, отстегнул гранату, прикинул на вес и, выдернув чеку, приготовился к броску.
Дух уже несколько секунд молчал, но все понимали, что он не ограничится сказанным и продолжит уговоры непокорных.
-Русские! Даём вам пять минут на размышления! - Подтвердил предположения бойцов дух. - Потом не пощадим! Сдавайтесь пока есть время!
-Пять минут, говоришь? На тебе пять секунд. - Злобно прошипел Ерёмкин и с силой метнул "Эфку" в сторону доносившегося голоса.
-А-а-а! - Протяжно, смертельно, донеслось с той стороны после взрыва и он удовлетворённо хмыкнул:
-Кажись, попал.
Бешеная стрельба разозлённых духов вновь разбудила горное эхо. Фонтанчики, поднятой пулями по брустверу пыли, заставили спецназовцев пригнуть головы.
Духи бесились несколько минут. Затем шквал стих.
-Не понравилось. - С ехидцей проговорил один из солдат и неосмотрительно высунулся из окопа.
Пуля попала ему в лицо и он, так и не поняв, что случилось, медленно осел на землю.
-Не высовываться! - Заорал на остальных Снегирёв и неуклюже, приволакивая раненую ногу, бросился к убитому. - Остапенко! Что ж ты наделал?!…
Украинец неподвижно лежал на спине и, вечным взглядом уцелевшего глаза, рассматривал плывущие над землёй облака. В этом взгляде уже ничего не отражалось, ничего, кроме смерти.
-Уткин. - После непродолжительного молчания позвал старший лейтенант и Николай присел рядом. - Коля, проверь ход сообщения.
-Хорошо. - Кивнул сержант и пригнувшись заскользил по проходу.
Он пробежал один поворот, второй и, услышав слабый шорох, затих… Нож попал врагу прямо в горло, двоих других срезал из автомата. В пылу схватки Николай неожиданно услышал взрывы, прогремевшие один за другим в той стороне, откуда он только что пришёл.
"Ребята!" - Пронеслось в голове.
Забыв об опасности он высунулся из-за бруствера и увидел бегущих, пригибающихся на ходу, духов.
-У-у-у! Суки и! - Не своим голосом заорал он и, ничего не соображая, выскочил из окопа.
Его автомат бился в руках, поражая, не ожидавших от русского такой прыти, врагов. Цепь буквально смело.
Сильный удар в руку заставил скатиться обратно.
-Чёрт, зацепили. - Поморщился от боли Николай и попробовал пошевелить пальцами. Рука слушалась, хотя приходилось пересиливать боль. Значит кость не задета.
Сменив пустой магазин на полный он бросился обратно и через минуту выскочил на место, где оставил остальных. Живых не было. Только старший лейтенант в беспамятстве дрожал израненным телом.
-Это конец. - Устало и обречённо проговорил Николай и опустился рядом с дрожащим офицером.
Вспомнилась мать. В день проводов в армию она была в чёрном платке. Вспомнилась Наташка. Какая она красивая, какая нежная, одни волосы чего стоят. Обещала ждать. Теперь, наверное, не дождётся. Вспомнилась школа, друзья и неожиданно, непонятно к чему, вспомнилось ухмыляющееся лицо. Оно как бы радовалось безвыходному положению спецназовца, словно говорило: "Ну вот, Утя, тебе и конец".
С этим лицом не было хороших воспоминаний, а плохие вихрем пронеслись в голове…

Драка.
До этого Кольке приходилось драться, но те драки были простые, детские, даже смешно вспомнить. Дети дерутся просто, сцепились и катаются по земле. Тот, кто послабже, в конце концов оказывается внизу, а более сильный усаживается сверху и выкручивает сопернику руки, стараясь добороть до конца. Обычно, в таких поединках, дело заканчивается слезами слабого и геройским видом победителя.
Но на этот раз драка была серьёзной, как никак седьмой класс. Здесь нет глупых захватов, здесь главное удар.
Противником Кольки был всем хорошо известный задира, восьмиклассник, по кличке Серко. Кличка прилипла к нему сама собой, по фамилии - Сериков. И вот этот знаменитый драчун, на одной из перемен, появился на пороге седьмого "б". Едва переступив порог он уставился на того, кого собирался бить.
Внутри у Кольки всё затрепетало, появилось желание убежать, но в дверях, рядом с Серкой, появились его друзья и путь к бегству был отрезан.
Колька знал, что ему предстоит, потому что вчера, на спорт площадке, не выдержав издевательств и насмешек, вспылил и послал восьмиклассника подальше. Серко таких вещей не прощал и должен был в ближайшее время появиться для разборки.
-Иди сюда! - Нагло позвал пришедший, самодовольно ухмыляясь. -Или штанишки от страха намочил?
-Чего тебе? - Сделал непонимающий вид Колька, надеясь, что драки получится избежать.
-Ха ха ха! Не понимает. - Издевательски рассмеялся Серко и оглянулся на дружков. - Какой глупенький, а? Пошли, я тебе доступно объясню.
-Никуда я не пойду.
-Что ж. - Притворно вздохнул восьмиклассник. - Придётся объяснять здесь.
Седьмой "б" напряжённо молчал, ожидая дальнейших событий. Появление восьмиклассников с весьма неприятным визитом пугало, но всё же трое из Колькиных друзей встали рядом.
-Один на один! - Поспешно, боясь групповой драки, объявил один из дружков Серки и выглянул за дверь, опасаясь появления учителей.
Друзья отступили.
-Что, страшновато? - Надвигался Серко, с деланным спокойствием засунув руки в карман. - Не бойся, сильно бить не буду.
Колька молча пятился назад.
-Не дрейфь, Утя! - Послышалось от двери. - Врежь ему промеж ушей!
Дружный хохот пронёсся по группе восьмиклассников. Им понравилась шутка, потому что никто не сомневался в исходе драки.
Колька продолжал пятиться. Всё, дальше стена…
В голове роем пронеслись мысли и вспомнилось лицо соседа с первого этажа, с которым он частенько играл в шахматы. Сосед был ветераном войны, воевал под Сталинградом, имел несколько медалей и орден. Он, как бы покачал головой: "А я и не знал, что ты трус"…
"Нет! Я не трус!" - Закричала душа семиклассника и он, оттолкнувшись от стены, бросился вперёд.
Несколько несильных, сумбурных ударов обрушилось на голову пришедшего, который от неожиданности отпрянул в сторону.
-Че-его? Рыпаться? Ну я тебе!…
Дерущиеся были примерно одного роста, но Серко сильнее и опытнее. Ему частенько приходилось драться, точнее бить кого-нибудь. Соперников он всегда выбирал слабых и жертве была уготована только одна участь.
Но сегодня что-то не получалось. Утя не уступал и не отступал. Он умело уходил от кулаков и бил сам. Серко бил прямолинейно, бесхитростно, и не попадал. Казалось бы вот лицо семиклассника, вот он, но кулак вновь летел мимо. И он начал терять уверенность.
У обоих светилось по фингалу. У Серки, к тому же, были разбиты губы и нос. Он никогда не получал столько, но ничего не мог поделать. Утя оказался вёртким, упрямым, упорным, ловким и хитрым.
Изловчившись, сильным толчком, Колька свалил восьмиклассника на пол и тот, испугавшись ударов ногами, с невероятной резвостью, на четвереньках, проскочил под партой в соседний проход.
Вскочив на ноги он оглянулся на дверь в надежде на помощь.
Никто из дружков не шевельнулся. Они с интересом наблюдали за происходящим. Их удивляла стойкость тихони. Удивляло, что Серко ничего не может сделать. И они не могли лезть в драку - было объявлено "один на один".
Почувствовав, что Серке не помогут, Колька обежал вокруг парты и вновь рванулся в бой. Его лицо раскраснелось, глаза горели недобрым огнём, из носа капельками вытекала кровь, но он ничего не замечал, кроме врага. А перед ним действительно был враг. И Колька мстил за всех обиженных, мстил за себя. Он не мог не мстить, потому что ненавидел этого человека.
Встречный удар охладил порыв, но он, увернувшись от следующего, влепил Серке ногой в пах.
-Уй-й-й! - По детски взвизгнул тот и, схватившись за больное место, неуклюже полез на парту, стоявшую у окна.
Отпихнув ногой неукротимого семиклассника он поднялся на ноги и вновь приготовился к драке. Теперь у Серки появилось преимущество, он находился выше и мог легко достать семиклассника и ногами и руками.
Колька тоже понял это, и когда Серко попытался пнуть, поймал ногу и с силой рванул на себя. Восьмиклассник, потеряв равновесие, взмахнул руками и с криком влетел в окно головой.
Звон посыпавшихся осколков стекла приостановил драку. На мгновение установилась тишина.
Упавший, испуганно вращая глазами, выбрался из окна и бросился наутёк. У него больше не было желания драться, хотелось одного - спастись от дальнейшего избиения и позора, но на пути к спасительной двери вновь вырос грозный семиклассник. И Серко испугался. Испугался наглый, самоуверенный, испугался тот, кого боялись все. Он понял, что этот парень не уступит, а ведь несколько минут назад он считал Утю слабаком и трусом.
Развернувшись, Серко бросился назад по проходу, по которому, в самом начале, пятилась "жертва". На бегу он сунул руку в карман и судорожно стал что-то доставать.
Колька настиг врага у стены.
-Что, думаешь, сделал меня? - Криво осклабился восьмиклассник разбитыми губами. - Это ещё не всё.
Он взмахнул рукой и все увидели отвёртку. Отвёртка была старая, со следами давней, въевшейся ржави и забитым, искорёженным жалом.
Колька инстинктивно пригнулся и удар пришёлся в руку. Боль обожгла мышцы.
Серко замахнулся второй раз, но чья-то рука остановила замах и следом прозвучал мощный удар. Хозяин отвёртки с грохотом полетел в угол.
Колька оглянулся и увидел, что это восьмиклассник, дружок Серки. Это он не дал произойти страшному, вмешавшись в самый нужный момент.
-Уйди! - Рявкнул на него восьмиклассник и вновь с силой врезал упавшему ногой.
Серко взвыл, но следующий пинок не заставил себя ждать.
-За ножи хватаешься?! Я тебя, гада, отучу от этого!…
Удар следовал за ударом и Серко уже не кричал. Он по щенячьи скулил и, почти безуспешно, пытался закрыться от сокрушительных тумаков.
-Шухер! - Крикнули от двери в разгар избиения и топот ног прогремел по классу.
Только Серко остался лежать в углу, тихо повизгивая от боли.
В класс вошёл учитель физики. По странной тишине и напряжённой атмосфере он понял, что в классе что-то произошло. Почти сразу он заметил причину непонятного поведения учеников и поспешил к лежавшему:
-Кто это? Сериков? Ты? Что с тобой?
-Ничего. - Отозвался глухой голос.
Серко не хотел терять остатки авторитета и ещё надеялся вернуть былое расположение друзей.
Физик поднял голову:
-Кто его так?
Ответом была тишина. Никто не хотел выдавать Кольку. Никто не хотел, чтобы пострадал правый.
-Я спрашиваю, кто его так?! - Повысил голос учитель и жёстким взглядом обвёл учеников. Его очки грозно сверкнули, но в ответ вновь прозвучало молчание.
Поняв, что никто и ничего не скажет, учитель помог подняться избитому:
-Вставай, идём в учительскую.
Серко с трудом встал и, держась за разбитое лицо, медленно двинулся к выходу. Его глаза испуганно скользнули в сторону противника и, встретив упрямый взгляд, опустились к полу.
В дверях посторонились и пропустили.
Стоя возле окна, сотрясаемый дрожью, Колька переживал драку. Учитель не видел его лица, но скрыть что-либо теперь было невозможно.
-Молодец! - Хлопнули по больному плечу и он, вспомнив о ране и вздрогнув от боли, обернулся.
Сзади стояли восьмиклассники.
-Если нужна будет помощь, скажешь. - Проговорил парень, не давший Серке ударить отвёрткой второй раз, и протянул руку.
Колька недоверчиво посмотрел на него, пожал руку и понял, что ему предложили дружбу.
-Когда оклемаешься приходи к нам. - Предложил второй.
-Куда?
-В ДЮСШ. В секцию бокса. Из тебя получится классный боец. Придёшь?
-Приду.
-Вот и хорошо. - Улыбнулся парень и замахнулся для дружеского хлопка, но увидев кровь, капельками стекающую из намокшего рукава, опустил руку. - А сейчас идём в больницу. Я тебя провожу.
-Хорошо. - Согласился Колька и стал собираться…

"Так ты говоришь мне конец? - Встряхнуло Николая воспоминание о драке. - Не-ет, Серко, ошибаешься. Я ещё жив и я так просто не сдамся. Я вывернусь и буду жить. Назло врагам, назло тебе и всей нечисти, что есть на этом свете. Вот увидишь!"
Он осторожно выглянул из-за бруствера и, заметив подкрадывающихся духов, принял решение…
Духи, шёпотом переговариваясь, перешагнули через мертвое тело. Это был один из убитых, русских шайтанов, погубивший несколько их бойцов, лежащий в нелепой позе и всё ещё цепко держащий автомат.
"Но где же живые? Куда они спрятались? Ведь кто-то стрелял?!"
Они внимательно осматривались по сторонам, медленно, боясь подвоха, продвигались вперёд. И вдруг… Им показалось, что мёртвые ожили! Что они встали и мстят за свою смерть!…
Длинная очередь косила из, не давая опомниться. Николай яростно нажимал на курок.
Рожок кончился и он, привычным движением, заменил его на полный.
"Всё! Готовы! Теперь уходить!… Но куда?!"
Граната булыжником упала на дно окопа и он бросился на землю. Словно град ударил в песчаные стены и одна из смертельных градин громыхнула по каске.
-Вот чёрт, как молотком стукнули. - Поморщился Николай и перекатился за угол. - Однако мне сегодня везёт.
"Везёт только сильному и смелому! - Прозвучал в голове голос Снегирёва. Эту фразу командир произнес однажды во время занятий и, видимо, был прав.
-Ничего, командир, прорвёмся! - Ответил видению сержант и спешно перебрался в другое, более удобное для защиты, место. Он понимал, что духи не успокоятся, пока не покончат с ним, и собирался отдать жизнь подороже.
Двух духов, неосторожно высунувшихся из-за бруствера и высматривающих его, срезал и, не дожидаясь, пока закидают гранатами, перебежал за угол. Но взрывов гранат не последовало. Наоборот, наступила тишина.
Николай до боли в ушах вслушивался в шорохи округи, но ничего не слышал.
"Что-то не так. - Понял он. - Что-то у них не складывается".
Он перебежал обратно к месту гибели группы и собрал рожки с патронами. Рассовав их по карманам, приготовился к бою
-Русский! Слушай! - Раздалось с той стороны.
-Ты смотри, живой? - Удивился Николай и пожалел, что Ерёмкин промахнулся и не достал переводчика гранатой.
Выглянув из окопа он увидел, машущего белой тряпкой, парламентёра.
-Чего тебе?!
-Поговорить хотим!
-О чём?
-Ты остался один! Ты хороший солдат, но ты хочешь жить! Сдавайся! Велика милость Аллаха! Обещаем жизнь, свободу, женщин!
"Жизнь в рабстве, свободу от свободы, русских женщин". - Перевёл сказанное парламентёром Николай и, криво усмехнувшись, крикнул:
-А кто тебе сказал, что здесь один солдат?!
-Мы знаем!
-Плохо знаете! Нас здесь трое, только двое ранены!
Николай врал, но врал с умыслом. Не могут они точно знать сколько осталось в живых. Надо заставить их сомневаться. Одного они сразу сомнут, а вот с тремя придётся повозиться. Времени у них нет. Недалеко трасса, вдруг пролетит случайный вертолёт или забредёт какой-нибудь отряд, могут и просто услышать стрельбу и прийти на помощь.
-Пусть один выйдет! - Не стал спорить парламентёр. - Поговорить надо!
-Сейчас! Посоветуемся только стоит ли!
Николай выдержал паузу в пару минут и медленно, держа наготове автомат, выбрался наружу. Раненая рука, о которой забыл в пылу боя, вновь напомнила о себе острой болью и он, пересиливая её, с трудом держал палец на спусковом крючке.
Дух хорошо говорил по-русски:
-Слушай, сержант. Вы не сдаётесь и мы хотим предложить другой вариант.
-Какой?
-Мы хотим уйти и вы не мешайте нам. В ответ мы не будем мешать вам, клянусь Аллахом. Что скажешь?
"Ух, - радостью обдало душу, - значит я останусь жить!"… Но внешне Николай не подал вида. Он глянул в сторону, выглядывающих из-за укрытия, врагов, посмотрел в свою сторону, постоял в деланном раздумье, и спросил:
-С чего это вдруг? Испугались что ли?
-Нет, не испугались. Просто нам надо уйти и мы не хотим, чтобы кто-то ещё погиб.
-Да? А мне что-то так не показалось.
-Слушай, сержант, ты не глупый человек и должен понимать, что вам будет если не согласитесь.
-Понимаю. - Кивнул головой Николай. - Но стоит ли? Вы у нас на прицеле, а уйти можете только мимо нас. Если будете атаковать, то всех пришьём, а нет, то прыгайте в пропасть. Очень уж неудобное место для засады вы выбрали, не предусмотрели пути отхода. К тому же, скоро должны подойти наши, мы сообщили о засаде по рации. Так что…
Дух нервно дёрнулся, оглянулся на своих, но тут же взял себя в руки:
-Мы не устраивали засаду. Просто мы раньше увидели вас, чем вы и решили убить. Вы хорошие солдаты. Наверное вам помогает сам шайтан, но вы не сможете долго вести бой, вы ранены и ты тоже. - Дух кивнул головой на раненую руку. - Соглашайся. Ваши не успеют.
-Какие гарантии, что стрелять не будете.
-Аллахом клянусь, мамой!
-Хорошо. - Николай прищурил глаза. - Но только вы уходите первыми. Мы должны вас видеть. Обещаю не стрелять.
-Согласен.
Держа врага на прицеле он попятился назад.
Парламентёр уходил спокойно, с достоинством. Он понимал, что русский может выстрелить, но не станет. Русский хочет жить, и те двое, если они там есть.
Всего шестеро поднялось с чужой стороны и, пригибаясь, побежало за ближайшую скалу.
Убедившись, что духи ушли, Николай бросился к товарищам. Никто не подавал признаков жизни, только у командира прощупывался слабый пульс…
Он шёл долго, тяжело, через каждые сто шагов отдыхая и набираясь сил. Раненая рука горела огнём, голова кружилась от боли и жары. Автомат гирей оттягивал шею. Хотелось бросить его, а вдруг… Впрочем какой из него сейчас вояка.
Взводный мешком лежал на спине, но Николай продолжал упрямо двигаться вперёд.
Он не запомнил сколько шёл. Последнее, что осталось в памяти, это дорога и идущая по ней машина.
"Камаз. - Подумал он, теряя сознание. - Наш " Камаз"…
В голове всё перевернулось и сознание задёрнулось чёрным туманом.
Командир тяжело упал на землю.

К столу подсел знакомый бомж и, уставившись мутными глазами, заученным, попрошайническим голосом, заныл:
-Ко-оль, дай на сто грамм. Тебе же дали денег, я видел.
-На. - Николай отделил от пачки десятку.
-А тебе брать? - Обрадовался бомж.
-Бери, и закусить.
Бомж, боясь, что он передумает, поспешил к прилавку.
"Что же он от меня хочет? - Вспомнил разговор со Снегирёвым Николай - Денег дал. Откупился что ли? Не похоже на него. Всегда был честным мужиком. Сколько там?…Ого, целое состояние.
Николай давно не держал в руках крупной суммы и озадаченно смотрел на деньги: "Так зачем я ему потребовался?"…
Вернулся бомж:
-Во, Колёк, купил! - Трясущимися руками он поставил на стол один из стаканов и, поднеся ко рту свой, остановился в недоумении. - Коль! Ты чего? Пей!
-Хлебай! Не смотри на меня.
Бомж жадно поглощал "лекарство".
"А ведь я скоро стану таким же. - К чему-то подумал Николай, глядя, как тот торопливо, захлёбываясь, пьёт водку и всё внутри воспротивилось недоброй мысли. - Таким?…Никогда! Я всегда буду человеком!"
Резким движением он подвинул свой стакан бомжу:
-Добирай.
-А ты? - Удивился тот.
-Я завязал.
Приняв окончательное решение, Николай поднялся из-за стола и направился к выходу.
"Всё. - Думал он на ходу. - Завтра иду по указанному адресу. Командир поможет, потому что друг, потому что честный, потому что справедливый".